Ругала себя, сама виновата. Зимин абсолютно прав, как бы не хотелось признавать. Но никогда ему в этом не признаюсь.
Вернулась домой усталая, хотелось только лечь спать, хотя было достаточно рано. Но надо было еще постирать рубашку, а топом выгладить ее, чтобы она не казалась совершенно новой.
В окнах у соседей мигали гирлянды, даря новогоднее настроение. У некоторых виднелась и елка, а у меня все депрессивно и мрачно. Пора завязывать с таким настроем, такое состояние лишь притягивает неприятности.
И вместо того, чтобы отправиться в уютную кроватку, решила нарядить елку. Достала из кладовки свою маленькую искусственную ель и коробку с игрушками и украшениями. Сколько себя помню, всегда на этот ритуал отвечала я с самого детства. И сейчас, развешивая игрушки, я становилась счастливее. Вспоминала откуда у меня та или иная игрушка, с какими событиями связана, как появилась у меня. В моей коллекции имелись даже пару очень старых бабушкиных игрушек – домик на прищепке и девочка в когда-то розовом платьице, а сейчас рисунок подтёрся, оголяя взгляду обычное стекло. Смотря на них, всегда испытываю чувство ностальгии. Не люблю одинаковые современные шары, в них нет души. А эти, какими бы потрепанными некоторые из них ни выглядели, очень ценные. Немного мишуры, дождик и вуаля!
Последним штрихом стала гирлянда на окне в моей комнате.
Хоть что-то хорошее за этот долгий ужасный день. Засыпала под мягко мигающую гирлянду, но снились мне загребущие руки Зимина, который решил преследовать меня еще и во сне в колпаке Санты. Не знаю, что он хотел, все было так сумбурно, но было ощущение, что я в чем-то провинилась, а точнее, украла его подарок с корпоратива – эти дурацкие фривольные трусики. Я пыталась сказать, что это не я, мне они совершенно ни к чему, но не могла проронить ни слова, прямо как сегодня, зажатая между ним и стеной служебного помещения.
Как же мне наутро не хотелось никуда идти. Вот бы остаться в своей постели, но стоило как минимум завершить начатое. Ужасно боялась увидеть Зимина, поэтому собиралась оставить рубашку у него на столе, когда хозяина кабинета не будет на рабочем месте. Не знала, как смогу это провернуть, но твердо решила избавить мужчину от своего общества, а то опять случайно принесу ему какие-то неприятности.
Его общество злило, выводило на эмоции и… смущало. Теперь мне было стыдно смотреть ему в глаза. Страшилась, что он начнет насмехаться надо мной, шутить. Это вчера он и сам был под влиянием ситуации, а сегодня мог прийти в себя. У меня не было сил давать ему отпор. Я была в смятении.
Там на лестнице после всего он мне показался обычным, когда не грубил и не сыпал упреками. Но прекрасно помнила, что было «до».
Как было бы проще, если можно было дождаться вечера и оставить вещь там, но дело в том, что завтра уже выходные. Тогда она останется там лежать до окончания праздников и снова напомнит о том, что так хочу забыть, вычеркнуть из памяти, не только своей, но и его, а не наоборот напоминая.
Я долго следила в коридоре, делая вид, что убираю подоконник и забочусь о цветочках, за дверью Зимина, ожидая, когда он покинет ее. Но он все не появлялся, неужели даже в туалет не нужно?! Жив он там вообще?! Спустя час мужчина все же показался на горизонте, как раз вышел в противоположную от меня сторону. Я поспешила оставить рубашку на столе. Забежала быстро в кабинет, оставила на видном месте – по центру, не заметить невозможно. А затем на стикере написала одно слово «Простите», прикрепляя поверх. Не хотела больше извиняться, но почувствовала порыв это сделать. Удовлетворенная выскочила за дверь.
