Догадаться или, во всяком случае, предположить, зачем столь похожему на уголовника типу, как мой заказчик, могли понадобиться данные ментов, было несложно. Очень похоже, что вышедший наконец на долгожданную свободу зэк решил свести счеты с теми, кто много лет назад этой самой свободы его лишил. А раз так, то и я невольно оказывался в какой-то мере соучастником его будущего преступления – пусть большинства уже и нет на свете, но один-то жив… Еще жив. Может, пока не поздно, вернуть Угрюмому деньги и отказаться от работы? Но возвращать было уже нечего, почти половину долларов я истратил. А что, если сказать, что сумел отыскать только пятерых – они все равно уже мертвы – а последнего, живого, не нашел? Нет, это слишком рискованно. Угрюмый не дурак, он ни за что не поверит такому шитому белыми нитками вранью, и тогда… Страшно подумать, что тогда. Не зря ведь Заур его так боится.
В конце концов я утешил себя тем, что о моей роли в этом деле никто не узнает. Даже если Угрюмый и убьет последнего оставшегося в живых мента, я тут ни при чем. С тем же успехом он мог бы найти этого мужика и через адресное бюро. Или адресное бюро не дает координаты работников органов? Ладно, хватит об этом думать, все равно ничего дельного не придумаешь.
Я скинул на пейджер Угрюмого сообщение с предложением встретиться, и хотя пришел в кафе за пять минут до назначенного времени, увидел, что заказчик уже сидит за дальним столиком, склонившись над подозрительного вида шашлыком.
– Ну и местечко ты выбрал, – буркнул Угрюмый вместо приветствия, окидывая взглядом незатейливые интерьеры кафе-«стекляшки» и столь же незатейливых посетителей. – Ладно, раз уж пришли, не уходить же… Что хавать будешь?
Вел он себя так, будто мы с ним корешились с детства. Ну что же, от халявы я никогда не отказывался и взял себе порцию пельменей и пиво.
Угрюмый хмыкнул, одобряя мой выбор:
– Надо было и мне пельмени брать. Шашлык тут – дрянь. Чтоб их повар сам таким давился.
Я не стал отдавать материалы прямо с ходу: начнешь прогибаться, так и будут за шестерку держать, сядут верхом и поедут. Вообще-то, я не исключал, что Угрюмый рявкнет, но он вежливо подождал, и лишь когда я почти доел, произнес:
– Ну не тяни кота за яйца. Нарыл что-нибудь?
– Если б не нарыл, то стрелу не забивал бы, – максимально солидно ответил я, вытаскивая из пакета канцелярскую папку на завязочках, в которой были аккуратно сложены ксерокопии всех найденных мной документов. – Получите-распишитесь…
Мой заказчик нахмурился, взялся за конец завязочки, потеребил в пальцах. Словно с духом собирался, честное слово.
– Дело номер… – задумчиво прочитал он надпись на стандартной канцелярской наклейке. – Ты гляди, какая ирония: всю жизнь шили дела кому ни попадя, а тут сами в дело попали. «Истлевшим цезарем от стужи заделывают дом снаружи…»
Последний пельмень встал у меня поперек горла. Наверное, если бы ворона на улице заговорила по-французски, я и то изумился бы меньше. Зэк, читавший «Гамлета»? И не просто читавший, а запросто цитирующий? Да уж, ничего себе! Не прост сей гражданин, совсем не прост….
Гражданин меж тем, так и не справившись с намертво затянувшимися завязками на папке, выругался и поступил, как когда-то Гордий – разрубил неподдающийся узел. Точнее, не разрубил, а разорвал: дернул посильнее, и одна из завязок не выдержала. И начал изучать сделанные мной ксерокопии.
