– Ему понадобится отдых после этого, – обронила Бланш, изучая акварель.
– И еще какой! – ответил я, вскинув взгляд к окну. Лорд Меллифонт успел исчезнуть. – Он уже растворился.
– Растворился? – Актриса явно размышляла о чем-то другом.
– В необъятности жизни. Он опять отсутствует. Начался новый антракт.
– Вероятно, он будет долгим. – Она пробежала глазами вдоль террасы и, увидев метрдотеля, который как раз показался в дверях, спросила: – Давно вы видели мистера Водри?
Метрдотель тотчас приблизился к нам.
– Он покинул гостиницу минут пять назад – полагаю, отправился на прогулку. Я заметил, как он шел к перевалу с книгой в руке.
Я взглянул на зловещие облака.
– Лучше бы он взял с собой зонтик.
Метрдотель улыбнулся.
– Я посоветовал ему то же самое.
– Благодарю вас, – сказала Бланш и, когда наш собеседник удалился, внезапно спросила: – Хотите оказать мне услугу?
– Да, если вы окажете услугу мне. Можно удостовериться, подписан ли ваш рисунок?
Она посмотрела на акварель перед тем, как передать ее мне.
– Как ни странно, нет.
– Подпись должна быть, иначе работа теряет известную часть своей ценности. Можно, я оставлю ее у себя на некоторое время?
– Можно – если выполните мою просьбу. Возьмите зонтик и догоните мистера Водри.
– Вы хотите, чтобы я доставил его миссис Эдни?
– Я хочу, чтобы вы задержали его – так долго, как только получится.
– Пока не кончится дождь?
– Какое мне дело до дождя! – возмутилась моя спутница.
– Вы позволите нам вымокнуть до нитки?
– Без всякого сожаления. – Затем, со странным блеском в глазах, она добавила: – Я собираюсь попробовать…
– Попробовать?..
– Увидеть настоящего. О, если бы только мне удалось застигнуть его! – с жаром воскликнула она.
– Что ж, попытайтесь, – ободрил ее я. – Я задержу нашего друга хоть на целый день.
– Если я доберусь до того, кто пишет… – Она запнулась, глаза ее заблестели. – Если мне удастся сладить с ним и уговорить написать еще один акт – я получу свою роль!
– Я продержу Водри целую вечность! – крикнул я ей вслед, ибо она уже скользнула внутрь.
Захваченный ее решимостью, я взволнованно взглянул на акварель лорда Меллифонта, на надвигавшуюся бурю, на окна его светлости и, наконец, на свои часы. Водри опередил меня столь незначительно, что я без труда мог нагнать его, даже задержавшись минут на пять, чтобы подняться в гостиную лорда Меллифонта, где он всегда так гостеприимно нас принимал, и передать ему, что миссис Эдни просит его освятить рисунок своей благородной подписью. Всмотревшись еще раз в творение лорда, я понял, что в нем и правда чего-то недостает, – чего же, как не великолепного автографа? Сочтя своим долгом без промедления устранить этот изъян, я не мешкая вошел в гостиницу и направился к апартаментам лорда Меллифонта; однако у двери его гостиной я столкнулся с затруднением, о котором в своей поспешности не подумал прежде. Если я постучусь, то все испорчу; но прилично ли будет пренебречь этой церемонией? Я тонул в сомнениях и вертел в руках рисунок, который упорно отказывался их разрешить. Мне хотелось, чтобы он произнес: «Отвори дверь осторожно, очень осторожно, беззвучно, но быстро, – и ты увидишь то, что увидишь». Я даже прикоснулся к дверной ручке, когда заметил (весьма вовремя, надо сказать), как в точно такой же манере – осторожно и беззвучно – открылась дверь напротив. В следующее мгновение я обнаружил, что довольно натянуто улыбаюсь леди Меллифонт, которая при виде меня застыла на пороге своей комнаты. За несколько секунд, пока она там стояла, мы обменялись двумя-тремя мыслями, тем более примечательными, что они остались невысказанными. Мы поймали друг друга на том, что оба боимся заговорить, и в этом смысле отлично друг друга поняли; но едва я сделал шаг ей навстречу (нас разделяла лишь ширина коридора), с ее губ сорвалась почти безмолвная мольба: «Не надо!» В ее глазах я прочел все, что могли бы выразить слова: признание в своем любопытстве и страх перед последствиями моего.
