Достойно! И чокнулась с водопроводным краном.
– За нас! Всё налаживается. Осталось совсем чуть-чуть, и здоровье вернётся в норму! Должно же вернуться? Так ведь?
– Маш, ты с кем разговариваешь?
Андрюха вышел из душа с полотенцем вокруг бёдер. Тёплое, распаренное тело благоухало мужским парфюмированным гелем, уммм. Маша подняла носик вверх и принюхалась к запаху. Умм. Слегка прикрыла глаза от вожделения. Поднялась со стула в направлении супруга и сходу, со всей силы, ударилась животом об угол стола.
– Ой-и-и-и-и!
– Так, давай-ка садись, хватит на сегодня, напрыгалась. Где болит? Покажи.
– Всё-всё, уже прошло, разве что синячок будет.
Барышня потирала рукой левый бок и левую часть живота, которой приложилась об угол стола.
Вода в кастрюле громко закипела и попыталась выскочить из-под крышки. Часть всё-таки пробралась наружу, стекая по стеклянной плите длинными полосками, местами собираясь в пузырьки.
– Кипит…
– Отлично.
Муж вернулся к плите, отодвинул кастрюльку в сторону и ловким движением быстро стёр бумажным полотенцем то, что вытекло на поверхность.
– А теперь паста! Где же наша паста?
Потянулся к той самой полке с отломанной дверцей. А её надо знать, как открывать, чтобы не удариться.
Марьюшка сжалась от ужаса, что сейчас будет?
Любимый непринужденно продолжал тянуться к шкафчику, а шкафчик ни о чем не подозревал. Висел таким, каким должен был висеть, никого не трогал и его никто не трогал, никто не ремонтировал уже более двух лет.
Муж вытянулся на носочках. Это Машке требовалось встать на подставочку, а ему хватало роста, только немного выправить осанку и протянуть руку. Рука приближалась к ручке дверцы, вот и пальцы ухватились за крохотную скобочку.
– Пожалуйста, Андрей, осторожнее, там сломана петля, дверца совершенно не держится.
– Что ты говоришь? Тебе опять плохо?
– Совсем нет? Наоборот, ты можешь пораниться, открывай дверцу двумя руками.
– Почему?
– Она держится на одной петле.
Андрей во время диалога не отнимал руки от мебели, дверка потихоньку открылась. Мужчина, увлечённый разговором с женой, отпустил кухонный гарнитур, повернулся вполоборота, ничего не происходило.
Маша вцепилась глазами в мужа. Затем медленно перевела взгляд на кухню, после на мужа.
– Отойди, пожалуйста, она сейчас упадёт!
Встала сама и протянула обе руки, в надежде без подставки достать до нужного шкафчика. Дверца всё-таки открылась, как только Машенька подошла к ней. Часть кухонной мебели отворилась невероятно быстро, будто ждала ее. Девочка стояла в позе молящегося солнцу, пытаясь уговорить не упасть дверку. Но та словно насмехалась над ней. Повисла на одной петле, а затем, как в ускоренной съёмке, быстро-быстро отломилась.
Муж, стоявший в шаге от происходящего, замер, наблюдая со стороны, как кусок мебели оторвался и летел в лоб его жене. Дверь углом врезалась посередине женских бровей, затем ударилась о кипящую кастрюлю и с грохотом апокалипсиса упала на кафельный пол.
Кастрюля с кипятком перевернулась, стеклянная крышка полетела следом за дверцей на напольную плитку. Осколки разлетелись по всей кухне, а один остался у женских ног.
Маша пошатнулась от удара, не проронив ни звука, ухватилась за живот, оступилась в сторону и наконец-то вскрикнула, тихо-тихо, как мышка и змея одновременно, с писком с шипением:
– Уй-у-у-иии, пфш-ш-ш-ш, как же больно…
По лбу лилась кровь, заливая нос, рот и губы. Женщина словно не хотела её останавливать, не обращала внимание на то, что кровь сейчас зальёт глаза. Руки не вытирали лицо, пальцы лежали на мокром животе.
