– Ты уже Юрия Петровича видел?
– В коридоре встретились, – сел он напротив неё.
– И как? – подозрительно спросила она.
– Да никак, он оттуда, а я туда. Всё. Здрасьте – до свидания!
– Мы к ним идём завтракать.
– Хорошо, – покладисто согласился он, кивнул на книжку у неё на коленях, – Как наш Гюго? О чём пишет? Эротика?
– Нет, – Тайси смотрела на него внимательно. – Гюго пишет о тяжёлой жизни простых людей. Ты ничего не говорил Юрию Петровичу?..
– Я у Гюго читал только одно произведение, – попробовал похвастаться он, – «Человек, который смеётся». А что я мог сказать такого Юрию Петровичу?
– Ну, что-нибудь? – она слегка наклонилась вперёд.
– Ничего не говорил. Я вообще человек малообщительный. Скромный, можно сказать, и стеснительный.
Они как-то вместе повернулись к окну и посмотрели на проносящуюся мимо тёмную полосу деревьев.
– Как думаешь, можно нарисовать такую стену зелёной массы деревьев, чтоб это было симпатично и красиво?
– Если ты говоришь о полотне, – умненько ответила девушка, – то их не рисуют, их пишут. Написать картину, чтоб было «симпатично и красиво» можно о чём угодно и с чего угодно. Главное – чтоб писал художник, а не рисовальщик. Разницу почувствовал?
– Конечно! – от возмущения даже плечи приподнял Витасик. – Это как у нас в фотографии: один – художник, другой – халтурщик.
– Ты – художник? – ровно спросила она, без эмоций.
– Что ж я сейчас хвалиться начну?
– Скажи как думаешь.
– С тебя бы я картину написал, – ответил он в своём духе.
– Вот как? – казалось, удивилась она, – Интересно. Я подхожу для модели?
– Конечно, подходишь.
– По каким таким параметрам?
– Да, по всем параметрам, – отвертелся он, – можно подумать, ты не знаешь.
– Всё равно услышать хочется.
– Ну-у, – промычал он, явно желая угодить, – формы у тебя… такие… тело красивое.
– Да? – очень коротко раздалось от Тайси и она почему-то посмотрела на свою небольшую, высокую грудь, – где красивое?
– Ай, ну тебя, – отмахнулся Виталий небрежно, – когда есть идём?
– А у тебя есть девушка? – вопрос был внезапным.
– А у нас что, брачные игры начинаются? – спросил он удивлённо так, что не было понятно – хамство это или искренность.
– Мужик! – ответила Тайси.
В своём купе Юрий Петрович в одиночестве быстро накрыл на стол, поставил пару стаканов, зачем-то сосчитав их по порядку – раз, два. Задумался, потом вспомнил и сказал: «Свои сами принесут». Дальше он порезал колбасу, выложил помидоры, огурцы и т. д. Здесь вошёл умывшийся Андрей. Бросил в сторону полотенце, сел за стол, хлопнул в ладоши:
– Ну-с!!
– Погодь, – сказал ему веско Юрий Петрович, – все вместе сядем.
– А что их ждать? Мы же не съедим сразу всё? Придут и присоединяться.
– Я сказал – погодь, – жёстко проговорил Юрий Петрович.
Андрей недовольно отвернулся к окну. Есть не стал. Через секунду в купе постучали, и дверь открылась. Первой показалась Тайси, за ней – Виталий. На Тайси был лёгкий домашний халат, в каких женщины очень часто ходят в вагонах, халат был не длиннее юбки, в которой она появилась на вокзале.
– Наконец-то, – проворчал Андрей, – второй час вас ждём.
– Стаканы свои принесли? – спросил Юрий Петрович.
– Зачем стаканы? – возмутилась Тайси, – Юрий Петрович, мы же с Вами договаривались?
– Так я чай пить, – сразу ответил тот, – а ты что подумала?
Все расселись по местам. Едва приступили к трапезе, как Тайси достала из кармашка халата сложенный лист бумаги, развернула его и поведала, перекинув нога на ногу:
