Те, кого не было - страница 15

– Миленькая моя, маленькая! – вот так.

«Ну-у-у… По росту, может, – мне сразу высвободиться захотелось. – Но чувствую я себя точно большой. Больше Лидочки! И даже Серафимовны. И вообще всех! То есть совсем уже старая. Как будто мне сто лет! Но все думают, что намного меньше».

– Я не маленькая! – сказала я, выпрямившись. – Видишь?

– Еще какая маленькая! – не поверила Серафимовна и повела меня кормить.

Это потому, что снаружи я никак не состарюсь!

Человека долго рожать и растить, а убить – скорее скорого.

Чингиз Айтматов. Белый пароход

ЛЕСЯ

Мужик слева косится на меня не переставая. Может, ему слышно, что у меня там играет?

Наушники и правда никакие. Вся музыка через них уходит – другим на радость. Как будто БГ собственной персоной стоит посреди палубы и орет во все горло. Ну, такой эффект.

Я уменьшила громкость, чтобы мужик себе случайно голову не скрутил. Но коситься он не перестал. Значит, дело не в БГ.

Как будто сразу было не ясно – в чем!

Пить хочется невыносимо. Вот прямо сейчас море, кажется, выпила бы. А до острова еще далеко. Черт меня вообще понес куда-то!

Но нет, все правильно. Оставаться было нельзя. Лучше уж так, чем приемник. Спасибо, я наелась. Добавки не надо.

Малая вон вшей, бедная, подхватила. И даже этот… мистер Пропер не помог, который хлорка. Уборщицы ее, видно, на завтрак вместо чая пьют – так от них вечно разит.

Хорошо, что малую оттуда забрали. Хоть куда! Там, судя по всему, тоже не рай, но отдельная комната есть. И в гости приезжать можно.

А волосы – ну, бывает. Отрастут. Главное, что вшей вывели. Мерзость!

Я все думаю… Это, конечно, ужасно – так говорить. Но, может, и хорошо, что бабули уже нет. Она же их так растила, эти ее волосы. Крапивой всякой мыла. Ромашкой. А тут раз – и нет ничего. Сбрили под корень вместе со вшами.

Уроды! Могли бы мазями вытравить. Шампунями какими помыть. Зачем так ребенка калечить?

Ну такое вот место.

Я туда ни за что не вернусь! Лучше на улице спать буду. Вот сейчас на острове денек отдышусь, а дальше решу – куда. Может, на Правый берег поеду. Там затеряться легче. Спросят что, скажу – память потеряла. Почему нет? В фильмах ведь так бывает. Значит, и в жизни может.

Хотя нет. В фильмах такого плана – вечный хеппи-энд по всем фронтам какой-то. А у меня, судя по прогнозам, просто зэ энд намечается, без всякого хеппи.

Ох, ба. Как же тяжело без тебя. Как это страшно – быть взрослой.

Если бы я знала, как на этом пароме укачивает, лучше бы на автобусе поехала. Мужика слева как ветром сдуло. Конечно, кому охота быть облеванным незнакомым человеком. Ветер – штука непредсказуемая.

Теперь еще больше пить хочется. И во рту противно – ужас как. Я стала копаться в рюкзаке – там, кажется, жвачка была. И вдруг почувствовала чей-то взгляд. Как будто щеке тепло стало. Смотрю – парень. Лет двадцать пять, наверное. Ну, двадцать два. У меня прямо мурашки по коже забегали – так он на Егора похож. И улыбка похожая. Только волосы светлые.

В другие времена я бы, наверное, тоже улыбнулась в ответ. Ну, или нет. Боженка вечно психовала, что я дикая. Никуда с тобой не выйти, говорила. Шарахаешься от всех, как будто ты мамонтная.

Мамонтная! Я тогда так смеялась. Оттебя, говорю, Ирина Викторовна скоро шарахаться начнет. Это наша учительница по литературе.

Боженка сразу надулась. Но она такой человек. Сначала обижается, а через секунду уже хохочет как ни в чем не бывало. Вот и мамонтную ту мы быстро забыли. Но я запомнила! И теперь иногда вспоминаю. Когда хочу почувствовать, как это все было тогда – в прошлой жизни.