– Вы же понимаете, господин мэр, при желании я легко добуду новые, – почти нежно проворковал Роббинсон. Видимо, склонность к шантажу – семейная черта.
– Вы мне льстите, выборы в конце осени. И я буду очень осторожным, – Конорс спрятал фотокарточки за пазуху.
– Не будете. Люди не меняются, – Роббинсов опять стал похож на маленькую толстую собачку. Со злыми глазами. – И передавайте пожелания доброго здравия госпоже Конорс. Мы с женой соскучились по ее обществу.
Джентльмены раскланялись и разошлись.
Граф со вздохом облегчения отпустил меня. От русоволосого мужчины я чуть ли не отпрыгнула.
– Ну вот! Мы пропустили почти все важное! – укорил меня Джеремайя Мансфилд.
– Мы слышали достаточно!
– Чтобы молчать? Делать вид, что ничего не происходит? Ах, наш будущий мэр любит извращенные игры в «Розовом Коттедже», а Глава Городского Совета занимается вымогательством.
– А что вы предлагаете? Раструбить об этом всему свету?
Его Сиятельство улыбнулся и надел маску благородного дворянина:
– Не волнуйтесь, леди, я не разрушу ваш фарфоровый мирок. Позвольте вывести вас из лабиринта. Мне кажется, вы заблудились.
Пришлось принять предложенный локоть, и мы пошли по зеленым коридорам, в которых гость ориентировался намного лучше меня. Через пару минут молчания, мужчина спросил:
– Что вы думаете о смерти господина Ларкинса?
Я едва наметила усмешку в уголках губ:
– Ваше Сиятельство! Вы совершенно не выносимы! Кто же задает такие вопросы девушкам?
– Леди, я могу быть таким, каким захочу. Особенно с девушкой, которую собираюсь скомпрометировать.
А выглядит наша прогулка с точки зрения морали и правил, принятых в обществе, в самом деле … многозначительной. Юная леди и джентльмен прогуливаются в парке. Одни, без сопровождения. Хороший повод для сплетен. Но репутация девушки в руках самой девушки.
– Ваше Сиятельство, я не позволю вам сделать ничего, бросающее тень на мою репутацию. А по поводу господина Ларкинса… ужасная трагедия.
– Соболезную семье, – фальшиво вставил он. – А что он за человек был? Каково ваше мнение о нем?
И как бы помягче сказать, что он слыл мерзким язвительным старикашкой, не гнушающимся заниматься ростовщичеством.
– Он был сложным человеком…
Джеремайя засмеялся:
– Леди Изабелла, вы считали его отталкивающей личностью, с которой и общаться только правила хорошего тона и обязывают. Кстати, не вы одни. Но почему все так решили?
В самом деле почему?
– Он всегда говорил неприятные вещи.
– Которые были неправдой?
Я задумалась:
– Не сказала бы… Просто противно было от его слов. А еще он ссужал деньги в долг. И брал проценты! Многие семьи остались должны ему большие суммы.
– Ваша семья тоже?
– Да! – и тут же опомнилась. – Вы же не думаете, что мой отец, я или моя сестра могли…
– Леди, – мужчина остановился и поцеловал мне руку. – Мне не столь интересен вопрос «Кто?». Слишком он простой. Всегда более занятным является вопрос «Почему?». В данной ситуации я боюсь одного: убийство Ларскинса может повлечь за собой следующие. Как в горах снежная лавина начинается с маленького камешка. Ваш милый городок похож и не похож на тысячи других. Здесь так много внимания уделяют благопристойному поведению и репутации, что становится важнее выглядеть, чем быть. У вас все не так, как кажется на первый взгляд.
– Будто бы в столице не так… – обиделась я за свою маленькую родину.
– Люнденвик большой. И там царит не только лицемерие. Вы можете позволить себе роскошь жить так, как вам хочется. Что же касается вопросов. Я не при исполнении. Не могу вот так просто подойти к вашему отцу или кому-нибудь иному и осведомиться, где и как он провел время в тот злополучный вечер. Как бы не очерняла наше ведомство журналистская братия, заклинание истины применятся на тех допросах, когда дело касается безопасности Империи.
