Нацепив безразличие, Тамара коротко рассказала о себе.
- Я в разводе больше года. Расстались мы с мужем дружески и сейчас в хороших отношениях. К тому же его обожают дочери, а он их.
- И сколько у тебя дочерей? И какого возраста? Малышки? – искреннее поинтересовался Алекс.
Тамару удивил его глубокий интерес. Зачем постороннему мужчине знать всё о детях малознакомой женщины. Если он, конечно, не маньяк? Но таковым этот субъект не казался.
- Старшей девятнадцать. Учиться на факультете иностранных языков. Планирует стажировку в Германии, в институте Гёте.
Он одобрительно кивнул, сопроводив удивлением о том, что у Томы уже такая взрослая дочь.
- Младшая шестнадцатилетняя школьница, но всеми силами показывающая свой независимый дух, - улыбнулась Тамара, вспомнив об Эмилии.
- Ты не кажешься мамой таких взрослых детей. Очень молода и привлекательна, - Алекс окинул заинтересованным взглядом собеседницу.
- Спасибо.
- Да, все мы были детьми и хотелось поскорее стать взрослыми. Но сейчас, имея детей, не хочется признавать их самостоятельность. Хотя когда я поступил в военное училище, в семнадцать лет самостоятельно решал массу вопросов.
- То были другие времена.
- Согласен. Времена патриотического комсомола.
Его высказывание рассмешило обоих.
- Алекс, ты долго ещё будешь гостить в наших краях?
- Неделю ещё пробуду. А что?
- Да так... ничего…
Ей стало немного грустно. Вот вдруг встретился на первый взгляд порядочный мужчина, умный, обходительный, очень приятный и не успев войти в жизнь скоро исчезнет. Тома не заводила даже кратких связей после развода, не было ни времени на это, ни желания. А может претендента на её внимание.
Алекс не сказал откуда он приехал, из какого города, а она и не стала интересоваться. Уедет навсегда и не зачем ей думать о месте его жительства!
- Ты где остановился?
- В гостинице «Карина». Нас четверо. Живём по двое в номере, - зачем-то уточнил.
Хотя она догадывалась зачем. В этот момент ему позвонили и у неё возникла возможность его рассмотреть без помех: брутальный мужчина, не смотря на несколько еле заметных шрамов, чувствовалась аристократичная стать, её ничем не смыть, не залатать. Стрижка «ёжик». Хотя волнистая чёлка придала бы ему романтический образ. Грубоватость черт, острые густые брови, прямой нос и волевой подбородок смягчали пухлые контурные губы. Носил вид надменности и серьёзности и лишь в минуты эмоциональных всплесков в его глазах расплескивался коньяк, а на щеках появлялись ямочки.
Рубашка лилового цвета выигрышно сочеталась с его смугловатой кожей. А расстегнутые две верхние пуговички приоткрывали обильную поросль на груди, давая выход её воображению. Волнение прокатилось от груди до колен и обратно, заставив вздрогнуть. Запертые желания начали срываться с цепей, требуя освобождения. Тома быстро настучала им по головам, вернув на прежнее место. Она так увлеклась его изучением, что пропустила, когда Алекс завершил звонок и в ответ стал пристально изучать её. Вырвав из раздумий, строго спросил:
- Ну и как я, подходящий экспонат? - в его тоне скользнуло недовольство.
- Для чего? – глупо спросила Тома, стыдливо отвела глаза, хватаясь за полупустой бокал.
- Для изучения, для каких-либо дальнейших действий или отсутствия таковых.
Его отчего-то взволновал факт её свободного статуса. Хотя и порадовал одновременно. «Она, наверное, кушает одних мужчин на завтрак, а другими утоляет жажду за ужином, эта независимая и сексапильная женщина!» Алексу не хотелось попасть в общий котёл и там затеряться, а быть неповторимым, единственным и постоянным блюдом в её рационе. Потому он и невольно нагрубил ей.
