Грегор кивнул и тут же с кем-то связался, используя что-то вроде небольшого планшета. Я не слышал о чём он говорил. Да и, похоже, что никто не слышал.
Но через пару минут на лице у моего защитника появилась довольная ухмылка.
– Дева Лиара, – вкрадчиво начал он, – у нас на руках есть неопровержимые доказательства того, что мальчик не мог у вас что-либо украсть, он даже не входил внутрь, успел сделать только шаг, а затем сразу отошёл, заметив, что вы очень… заняты. Очевидно, всё это какая-то ошибка. Но если вы сомневаетесь, мы можем прямо сейчас обнародовать записи с камеры прямо напротив ваших покоев.
Но дева на него даже не посмотрела, сразу обращаясь к капитану:
– На вашем корабле что, никому не знакома профессиональная этика? Я думала, что частная жизнь гостей неприкосновенна.
– Камера, откуда взяты записи, о которых говорит наш начальник охраны, расположены в коридоре.
Грегор дополнил:
– Но мы вполне можем увидеть кто заходил в вашу комнату и когда. И, возможно, даже то, чем вы в этот момент занимались, ведь камера находится прямо напротив двери. Для вашей безопасности, конечно же, – ядовито добавил он.
Лиара вспыхнула, но заткнулась. А после пары секунд размышлений выдавила из себя:
– Видимо, и правда произошла ошибка.
Она перевела на меня полный ненависти взгляд, ну а я не растерялся и поднёс руку ко рту, подразнив её жестом минета, намекая ей сразу как на секс, за которым я застал её в комнате, так и на то, что она отсосала в своей попытке меня убить.
Практически никто этого не заметил, так как арена со зверем, где не будет казни, уже мало кого интересовала. Но Грегор ухмыльнулся и показал мне большой палец.
Лиара же, как будто, что-то прошипела себе под нос, но я не слышал что, и удалилась.
Ещё через несколько минут, я, наконец, смог выйти из клетки. Азгорат не возражал. Но и не сказал больше ни слова, хотя я несколько раз его мысленно поблагодарил.
Я хотел поблагодарить и Грегора тоже, но он быстро куда-то ушёл, обсуждая что-то с капитаном, а я, вместе с толпой матросов, начал спускаться на технические этажи корабля, чувствуя как на меня пялятся буквально все. Причём, как минимум, часть взглядов добрыми назвать совсем нельзя.
Я начал ценить время, когда никому до меня не было дела.
Я сразу понял, что дело не только в том, что ребят обломали с кровавым зрелищем. А когда наступило время обеда, и все собрались в общей столовой, я заметил вокруг одного из столиков необычную движуху.
Множество матросов столпились возле ещё незнакомого мне седого морщинистого деда в очках. И до меня начали долетать обрывки спора. Особенно распалялся один из матросов, чуть ли не напрыгивая на старика с кулаками, так что его приятелям даже приходилось, то и дело, хватать его за плечи, сдерживая, что было довольно непросто, потому что этот буйный мужик отличался воистину богатырским телосложением, он был, наверное, на голову выше большинства окружающих, и раза в полтора шире. Настоящий шкаф.
– Что значит ты не вернёшь деньги?! Казнь ведь не состоялась!
Однако старика его грубый и яростный тон ничуть не пугал. Он невозмутимо смотрел на него, как на вошь и небрежно пояснял, словно безнадёжному тупице:
– Вы ставили не на то, состоится казнь или нет. А на то, как быстро умрёт сопляк в клетке. Но вот он всё ещё жив. Поэтому отвали и иди жрать.
– Но он прав, – поддерживали его и другие голоса, – ты должен вернуть все ставки.
