Толстяк подбирал слова, но безуспешно. Он только двигал губами и впустую выдыхал воздух.
– Видите ли, я стар, – тихо начал Дан. – Я много прожил на этом свете и был свидетелем смены эпох. Я даже приложил руку к самому зарождению того технического прогресса, благодаря которому станции теперь выглядят не солидными многоэтажными космопортами для огромных транспортировочных кораблей, а всего лишь ульями-близнецами, на сотах которых написано «Вход» или «Выход». Современный мир упростился до невозможного: многолетние межзвёздные путешествия стали занимать пару минут, и теперь люди просто не знают, чем убить подаренное прогрессом свободное время. Но, несмотря на это, ими движет желание жить.
Старик задумался, но, прикрыв глаза, решил продолжить свой монолог.
– Девять лет назад умерла моя прекрасная жена. Это была самая красивая и добрая из женщин, – по шершавой щеке скатилась одинокая слеза. – Мы познакомились здесь более семидесяти лет назад, представляете?.. Я часто сюда возвращаюсь после её смерти. Мне кажется, все мои воспоминания о ней живут на той самой скамейке, и если вы не возражаете, я хотел бы вернуться туда и погрузиться в них.
Начальник не мог сообразить, как оказался в такой невероятной ситуации, но степень смущения не позволяла ему спокойно находиться в обществе этого однозначно разумного индивидуума, которого он уже собирался дезинтегрировать, чтобы скорей вернуться к своей работе. Он пробурчал, что отпускает Дана до выяснения обстоятельств, и что к нему обязательно вернутся в ближайшее время, а пока он может ожидать на скамейке у выходов в зоне ожидания. Когда старик покинул кабинет, толстячок обмяк и ухватился ладошкой за лоб.
***
Под имитацией летнего неба было всё так же шумно, но магия утра уже пропала. Дан почувствовал легкий голод и вынул из свёртка бутерброд. Когда-то их делала жена, иногда дуясь на него, иногда увлечённо описывая свой новый гениальный проект, но всегда заботливо заворачивая и аккуратно укладывая в его портфель. А затем они вместе рука об руку направлялись к телепорту, беззаботно обсуждая планы на вечер.
Дан нежно посмотрел на веточку киалы, доедая бутерброд, и с лёгким вздохом убрал пустой свёрток обратно. Часы на запястье показывали 13:12. «Самое время», – подумал он и положил на свою ладонь прохладную чёрную капсулу.
Нагретая теплом человеческого тела капсула мерно покачивалась. Цвет её менялся от плотного чёрного до тёплого лазурного. На её верхней части, ускоряясь, замерцал яркий голубой индикатор, пока свет от него не разрезал ярким лучом пространство над ладонью старика, передавая ему записанное шестьдесят лет назад сообщение:
– Привет, Дан. Это я. И я уже на месте. Надеюсь, ты не будешь слишком сильно скучать, ведь я вернусь к тебе всего через несколько дней, – говорила голубым полупрозрачным ртом молодая черноволосая девушка, глядя в глаза старику. – Я-то уж точно тут не заскучаю: никогда не видела, что бы столько талантливых и известных архитекторов собралось в одном месте в одно время. Мне и полжизни не хватит, чтобы со всеми познакомиться!
Она залилась своим незабываемым смехом, наклонив голову набок.
– Но по ночам мне будет сильно не хватать твоих рук, а утром я буду скучать по твоей щетине. Так что жди меня домой очень скоро. Кстати, посмотри на часы, сейчас как раз наше время. Давай вместе загадаем желание – поскорее обнять друг друга!
