Вот сколько минусов в этой элитности-уединенности таких вот поселков. В многоквартирном доме обязательно уже толклись бы соседи и знакомые, у которых можно уточнить массу моментов, установить множество фактов и фактиков. А тут не удалось даже найти соседские калитки, пришлось своих понятых подтаскивать.
Хотя дело привычки. Никого все эти нюансы не тревожили, и работали ребята отлично.
Нравился Гурову следователь Степа Рожнов, спокойный, неторопливый, грамотный, без подобострастности. Группа, несмотря на очевидную вовлеченность, трудилась профессионально, по-хорошему механически, не пропуская мелочей, от элементарного к сложному.
Можно было смело предположить, что хотя дело простое и очевидное, а человек многим знаком не хуже родного брата, последуют и выяснение личностей, и выявление связей, родных и соседей этих толстопятых да заносчивых опросят.
Разумеется, ничего нового, никаких супердедуктивных методов и искусственного интеллекта, все ножками да языком. Ножки нужны крепкие, язык – гибкий, а обладатель их должен быть практически дипломатом, способным не просто выудить информацию из человека, не просто расположить к себе, но и сделать его своим сотрудником.
Однако сейчас – пока, по крайней мере, – достаточно было немого свидетельства вещей. Следователь Рожнов быстро писал, эксперт, завершив эволюции, укладывал свои вещи и бережно упакованные образцы. Поймав взгляд полковника, он по-свойски кивнул:
– Отпечатки имеются, хозяина и еще четверых людей. Мужчин.
– Мужские?
– Да, только мужские, женских, годных к идентификации, пока не обнаружено. Имеется такого рода наблюдение: избирательно протерты поверхности и ручки…
– Дверные?
– И дверные, и на кухонном гарнитуре, и, пардон, в уборной.
– А выключатели?
– Выключатели тут сенсорные, прикасаться не надо, достаточно руку поднести.
– Да, любопытно.
– Есть над чем подумать при желании.
– А чего там за окурки?
– Окурки как окурки, больше всего «Донского табака», по всей видимости и по количеству судя, это хозяина. Гости – или гость – предпочитали «Парламент». Степа, забирать окурки-то? – адресуясь к следователю, спросил эксперт.
– Да возьми, чего нет, для полноты картины, – без особого интереса отозвался следователь.
И снова Гуров внутренне порадовался. Иной раз раздражало, когда коллеги – особенно молодняк – придавали какое-то магическое значение «мелочам», втайне полагая, что жвачка, прилепленная к обратной стороне стола, обязательно приведет злодея на скамью подсудимых.
Однако многолетний опыт свидетельствует о том, что куда скорее приведут на эту самую скамью – более того, за решетку – результаты кропотливой, скучной и обязательно неторопливой работы, поисков свидетелей, очевидцев, атомов и молекул, если повезет, то и крупиц истины.
Возможно, что-то про молекулы подумал и следователь, поскольку напомнил:
– …Пробы из флакона и бокальчиков. И шприц.
– На сенсацию не надейся, – предупредил эксперт, – практически стопроцентная гарантия – это лидокаин.
– Лидокаин?
– Самый обычный и безобидный. Конечно, проверим, но вряд ли.
Со второго этажа спускался Зубков, озадаченный, почесывающий затылок:
– Не, и там нет.
– Чего потерял-то? – спросил следователь.
– Усилок. Нет нигде. Кронштейн ходил смотреть.
– Да с чего ты вообще взял, что он был? – спросил эксперт.
Тот пожал плечами:
– Так я сам монтировал. Дядя Миша попросил – я и сделал.
– Доиграешься, Зубков, – заметили ему с подколкой.
