—Свет, ну я не дура. Если отец еще ослеплен эмоциями относительно тебя и, как всегда, несется куда-то, то я, несмотря на свои нервы и всепоглощающую любовь, все-таки чуть умнее и наблюдательнее Рустама Александровича. Ему ты это тоже не говори, — мама берет мое бледное лицо в свои руки и продолжает, пока мое сердце норовит разорваться внутри грудной клетки.
—Мам…
—Я скажу, а ты слушай. Я все вижу. И взгляд Жени тоже. Меня от него вообще словно волной смывает, до нутра пробирает. Особенно когда он думает, что никто не видит, он смотрит на тебя так, что можно воспламениться. Если мужчина так смотрит на девушку, это значит, что он ее любит. На меня так смотрел отец, пока я пары вела. Только он не скрывал. Нагло лапал своими взглядами и чихать хотел на всех.
Я задерживаю дыхание и прикрываю глаза, силясь осознать. А еще безумно хочется кричать, не то от отчаяния, не то от счастья, что я слышу это. Мама водит по моим пылающим щекам большими пальцами, а потом тихо продолжает:
—Он хороший несмотря на то, что старше. И скоро его сопротивление самому себе падет. Если я кому и смогла бы вверить тебя, то только ему. Преданнее человека я не знаю…ему доверяет сам отец, это человек твоего дедушки. Пока доверяет. Но ты не обращай внимания на папу, он просто ревнует тебя адски ко всем. И это нормально в какой-то степени, ты же его Горошинка. Знала бы ты, как он прыгал от счастья, когда ты родилась. Он сильно любит тебя. Любовь отца к дочери несравнима с любовью к сыну. Ты у него на пьедестале и мог бы, воздвиг бы тебе памятник. Ну не плачь, малыш, — мама обнимает меня, а я цепляюсь за нее и глотаю слезы, выпуская себя, потому что мне очень тяжело.
—Мам, он даже не говорит со мной, — сейчас это походе на жалобы маленького ребенка.
—Он старше тебя на шестнадцать лет, он ломает себя и, по тому, что я вижу, ломает довольно давно. Не внезапно же воспылал чувствами к тебе. Дай ему время. И доверяй ему во всем. Папа очень близок к тому, чтобы найти твоего сталкера. Скоро все наладится, и твоя жизнь вернется в привычное русло. Не будет стресса, все будет чуть спокойнее, и вам двоим будет проще. Ты думаешь, ему легко? Он за тебя без сожаления рискнет собой, это читается во взгляде. И он пытается в первую очередь тебя защитить, он чувства задвигает на задний план, потому что он настоящий профессионал.
Я утираю слезы и с облегчением обнаруживаю, что моя большая тайна умело раскрыта одной очень мудрой женщиной, моей матерью.
16. 16
СВЕТА
На следующий день я решаю поехать в универ, конечно, внизу стоит Женя и терпеливо меня ждет. Даже спускаясь по лестнице и еще не взглянув на него, у меня волосы на теле встают дыбом. Эта реакция сводит меня с ума, как и слегка сумбурные мысли, когда я поднимаю на него растерянный взгляд и тихо здороваюсь.
Он же, наоборот, скала, состоящая из чистого спокойствия, громоздкая и непоколебимая. Уверенный в себе и взрослый, он стоит и в упор смотрит на меня, что-то спрашивая. А я настолько теряюсь в нем, что уши закладывает, и ничего не слышу, не вижу, не соображаю.
—Что? — переспрашиваю, чувствуя тремор рук. По спине гуляет волнение, вызывая шквальные порывы ветра в душе. Я облизываю нижнюю губу и перехватываю внимательный взгляд, мягко стелющийся по моей коже касанием перышка.
—Как чувствуешь себя? — повторяет и на какую-то долю секунды мне кажется, что он склоняется в мою сторону, слегка нарушая мое личное пространство. Может просто кажется, но слова мамы так и всплывают в голове всякий раз, когда смотрю на Женю.
