В тот день нам с Аидом досталась заявка от пожилой женщины, которая утверждала, что на чердаке ее дома поселился гуль. Гуль — смертельно опасная тварь из Цестера, и, хотя Перекресток с ним был давным-давно, проигнорировать сигнал мы не могли. Потеряли несколько часов, исследуя вдоль и поперек захламленный чердак под бдительным взглядом бабули. Темные волосы Аида покрылись толстым слоем серой пыли.
— Вот таким ты станешь, когда совсем поседеешь! — прыснула я. — Ой… то есть… вы станете!
Аид взъерошил волосы и вздохнул.
— Тэмми, я не понимаю, почему ты такая несобранная. Дар у тебя отличный, но информация в голове совсем не задерживается. Ничего, еще никто не уходил от меня необученным!
Гуля мы, кстати, так и не нашли, зато отыскали и вручили старушке ее кота, пропавшего два дня назад.
Аид действительно тратил массу времени, чтобы научить меня всему. Даже когда мы просто шли по улице, гонял по классификации миров и существ. Но память была моей самой слабой стороной.
Я нажаловалась на свою бестолковость Кусю, ведь больше было некому.
— Ну почему, почему моя голова дырявая, как решето! — в сердцах воскликнула я, едва вошла домой.
Я села на пол, и рыжий фамильяр нехотя прошествовал в мои объятия. Я прижала к себе теплого пушистика, спрятала лицо в шерсти. Кусь к нежностям отнесся философски. Не вырывался, и на том спасибо.
— У тебя всегда была плохая память, о хозяйка?
Я пожала плечами, задумавшись. Вроде бы в детстве я на память не жаловалась, но потом случилась та ужасная история, когда мы с мамой застряли в Цестере. Я очень мало помнила из того дня, так, урывками. Не помнила, как мы туда попали. Не помнила, кто меня спас.
Я все рассказала Кусю.
— Мне сказали, что это душевная трамма.
— Травма.
— Да что же такое! Мой кот знает слова лучше меня!
— Можно я посмотрю, о хозяйка? Такие, как мы, могут заглядывать в души и… иногда чинить их.
— Ты починишь? — встрепенулась я.
— Не знаю, попытаюсь. Не все мне под силу.
— Давай, Кусик, попробуй. Что мне надо делать?
Я пристроила крусбыса на голове вместо пушистой шапки, решив, что так ему будет удобнее проникать в душу.
— Пусти, неразумный детеныш. Ляг на пол и закрой глаза.
Я послушно сделала все, что он просит. Кусь лег мне на грудь, свернулся клубочком и заурчал. Стало так хорошо, уютно…
Но потом мурчание резко стихло. Крусбыс метнулся в сторону, зашипел, выгнув спину дугой. Шерсть на загривке топорщилась, усы дрожали. Он будто был не в себе, я даже испугалась.
— Кусь! Кусик, миленький, что с тобой?
Мой фамильяр очнулся. Встряхнулся. Его зеленые глаза полыхнули изумрудным пламенем.
— Это не просто душевная травма, детеныш. Кто-то стер твои воспоминания. Грубо вмешался в память. Кто-то очень не хотел, чтобы ты знала, что случилось в тот день.
— Поэтому у меня в голове ничего не задерживается? Ой мамочки… Но кто же мог это сделать? И зачем?
Какая-то мрачная тайна окутала и без того самый страшный день моей жизни…
Кусь ткнулся теплым носом в мою щеку.
— Отдохни, о хозяйка. Утро вечера мудренее.
Но отдохнуть не удалось. Из раскрытого окна донесся цокот копыт и скрип рессор. Карета затормозила у дома, раздался стук в дверь, и зычный голос крикнул:
— Темира Поунд не здесь ли проживает? Велено пригласить в гости!
Ясно, я нужна минейру Голдриджу на роль Лауры. Оно и понятно, завтра у нас с Аидом единственный выходной, который мы снова проведем в обществе друг друга…
