Темная игра смерти. Том 2 - страница 42
События последующих двух суток Натали тоже помнила урывками. Номер в мотеле, обезболивающие уколы, врач, перебинтовывающий ее поврежденную ногу. Перед глазами у нее стояла одна и та же картина: неподвижное тело Роба на полу, красно-серая кашица мозгов Винсента на стене и безумные глаза старухи, заглядывающей ей в душу: «До свидания, Нина. Мы еще встретимся». Натали просыпалась по ночам от собственных криков и билась в истерике.
Сол признался ей, что никогда в жизни не тратил столько сил, как на тот разговор с Джеком Коуэном, длившийся двое суток подряд. Перепуганный седовласый агент был не в состоянии воспринять правду, и ему приходилось изворачиваться и придумывать все новые и новые способы объяснения. Наконец израильтяне вынуждены были поверить, что и Сол, и Натали, и Арон Эшколь, и исчезнувший шеф шифровального отдела Леви Коул – все они были втянуты в смертельно опасную широкомасштабную игру, которую вели высшие должностные лица в Вашингтоне и ФБР с бывшим нацистским преступником. Коуэну не удалось получить почти никакой поддержки от своего посольства или начальства в Тель-Авиве, однако на рассвете в воскресенье, четвертого января, фургон с Солом, Натали и двумя израильскими агентами, урожденными американцами, пересек границу с Канадой. Через пять часов они вылетели из Торонто в Тель-Авив с новыми документами.
О последующих двух неделях своего пребывания в Израиле Натали почти ничего не помнила. На второй день с ее сломанной ногой стало твориться что-то невообразимое, боль была адской, резко подскочила температура, и ее почти без сознания отвезли на частном самолете в Иерусалим, где Солу, благодаря его старым медицинским связям, удалось поместить ее в платную палату медицинского центра Хадассах. На той же неделе прооперировали и руку Сола. Натали пробыла в клинике пять дней, в последние три из которых каждое утро и вечер с помощью костылей добиралась до синагоги и рассматривала витражи, выполненные Марком Шагалом. Она пребывала в каком-то ступоре, словно весь ее организм получил мощную дозу новокаина. Но каждую ночь, закрывая глаза, она видела перед собой лицо Роба Джентри, его победный взгляд в то страшное мгновение, когда оборвалась его жизнь…
Натали допила пиво и убрала пустую бутылку в сумку, испытывая легкое чувство вины оттого, что пьет так рано, когда все работают. Затем она достала первую стопку переснятых фотографий, сведения о Вене двадцатых-тридцатых годов, полицейские отчеты, переведенные помощниками Визенталя, тонкое досье Нины Дрейтон, перепечатанное покойным Френсисом Харрингтоном, и принялась за работу.
После полудня Сол и Натали отправились в Хайфу пообедать, прежде чем все заведения закроются в связи с наступлением субботы. Они купили фалафели у уличного торговца и, жуя на ходу, двинулись по направлению к оживленному порту. За ними увязались несколько дельцов черного рынка, пытавшихся всучить им зубную пасту, джинсы и «ролексы», но Сол что-то резко сказал им, и они отстали. Облокотившись на парапет, Натали наблюдала за отчалившим от причала грузовым судном.
– Когда мы поедем в Америку, Сол? – спросила она.
– Я буду готов через три недели. Может, раньше. А когда ты будешь готова?
– Никогда, – ответила Натали. Он усмехнулся:
– Хорошо, значит, когда ты захочешь вернуться?
– В любой момент… На самом деле, чем раньше, тем лучше. – Она шумно выдохнула. – Господи, у меня снова начинаются спазмы, едва подумаю, что надо возвращаться.