18 января 2024 года
Казань
Он принёс ей букет белых хризантем. Ровно двадцать пять цветков – он пересчитал прежде, чем расплатиться. Она плакала и не притронулась к цветам. Его это раздражало. Он столько старается ради неё, а она всё ещё плачет. Он почти на грани и уже почти разочаровался в попытках ей угодить.
Но на этот раз он так легко не сдастся!
Он всё ещё корил себя за то, что слишком рано отпустил предыдущую девушку. У неё было очень красивое имя – Мария! Мария значит желанная. Ей очень подходило это имя. Если бы он приложил чуть больше усилий, если бы у него хватило терпения… Но нет, он слишком рано решил, что с ней ничего не выйдет. А теперь винил себя за это.
С Евгенией всё будет по-другому! Он твёрдо решил, что на этот раз ему всё удастся. Она под стать своему имени – благородная и невинная. Она стоит всех его стараний.
Он поставил букет перед ней на стол и набрал воду в вазу.
– Белый – цвет невинности. Я решил, они тебе подходят. – Сказал он, ожидая увидеть в её глазах радость.
Он надеялся, что она оценит его усилия. Цветы по-прежнему лежали на столе нетронутыми. Его сердитость возрастала с каждой секундой её молчания, но он себя сдерживал и через силы оставался спокойным.
– Поставишь их в воду? – Спросил в надежде, что она хотя бы возьмёт букет в руки и выкажет хоть каплю благодарности.
Она шмыгнула носом, пытаясь не заплакать сильнее, но эффект получился обратный – слёзы теперь лились ручьём, а не тонкой струёй, как секунду назад. Её пугал его голос, а его раздражали её слёзы. Она совсем не выглядит благородно с красными заплаканными глазами, под которыми образовались тёмные мешки.
Лишь для того, чтобы его не злить, она потянулась к хризантемам. Цепи, которыми были закованы её руки, громко прозвенели, а держать букет со скованными руками было неудобно. Он это понимал, но ничего не мог поделать – это были вынужденные меры.
– Они тебя нравятся? – От волнения его голос прозвучал резко.
Она со страхом вздрогнула. Она и в первую встречу была робкой, что он ошибочно принял за скромность, но с этой пугливостью в глазах она стала походить на запуганное животное. Ему это не нравилось. Ему хотелось, чтобы она была ласковой. Податливой, но не трусливой.
– Да. Спасибо. – Сказала она еле слышно, но он не услышал в её голосе радости.
– Ты любишь другие цветы? Какие ты любишь? Я куплю другие в следующий раз.
Она отрицательно мотнула головой и собрала силы, чтобы сквозь всхлип выдавить:
– Не надо. Спасибо.
– Тогда чего ты хочешь?! – Наконец его гнев отразился в голосе.
Он злился своему бессилию. Что бы он ни предложил – она никогда не рада.
Её взгляд непроизвольно метнулся в сторону окна, но она быстро взяла себя в руки – заставила себя туда не смотреть. Ей было запрещено подходить к окну, и она не хотела его злить, не нарушала запреты. Она надеялась, что, если будет послушной, он смягчится.
– Скажи, чего ты хочешь? – Повторил он на этот раз уже с отчаянием, а не с гневом.
Она поразмыслила, стоит ли сказать. Он всё равно не выполнит. Но что она теряет, если спросит? Ничего. Не убьёт же он её. Он, конечно, ненормальный, но совсем не похож на маньяка-убийцу. Несмотря на всё, что он сделал, в нём есть доброта – она это чувствует.
