Повесть.
Мальчик, неподвластным нашему разуму образом, очутился, несомненно, по раззадоренной весёлым нравом, прихоти одного из всемогущих Богов, на бреге, усыпанном мелкой крошкой гладкого овально видного белого щебня, на бреге, распростершемся до самого края обозримого нами света, распростёршегося до туда, где земля сплетается в своих объятиях с нескончаемым небом, и где находят завершение её необъятные границы. И то, как там очутился мальчик, об этом, нам уже никто и не скажет, но несомненно это было по прихоти Богов, и несомненно, иначе и не могло быть.
Мальчик, был самым обычным ребёнком. Его пухлые щёчки раздавались румянцем, а его широко раскрытые глаза, жадно впитывали все краски, доселе неизведанного им мира. Он, несомненно, был таким же неуклюжим и забавным малышом, каким бывает каждый в его возрасте. И, несомненно, таким же был и ты, и в этом ты смог бы найти много общего с этим мальчиком, и если приглядеться к его внешности, его манерам и его поведению более пристальней, то в этом всём, ты найдёшь много общего с собой. И этот мальчик, теперь уже напоминает тебе, самого себя, и от всего этого ты ещё больше проникаешься к нему симпатией и заботой, и если приглядеться к этому мальчику совсем пристальней, то он уже напоминает тебя больше, чем кого либо другого, и ты уже и не сможешь сказать, что этот мальчик и ни есть ты.
И с этого самого брега, на глазах у мальчика, возносились, задевая, своими недосягаемыми вершинами, беспрестанно парящие в небесах нежные очертания облаков, могучие непреодолимые горы. Их склоны были ощетинены густым покровом хвои. И пронзая путников, что так неосторожно подбирались к её ветвям, своей, словно кинжалы, острой, иглоподобной листвой, хвоя отстраняла их от непозволительной для себя близости. Но и среди заполонившей, своей неприветливой внешностью, хвои, здесь изредка, гордо возвышались, отталкивая настырных колючих соседей, могучими вековыми ветвями, древние одинокие дубы. В шуме резвящейся на бреге волны, то и дело вздымающейся разрушительной стеной, встающей вровень, напротив врезающимися в брег, могучим утёсами, и разбиваясь в брызги о их нерушимые каменные тела, и после чего возвращаясь обратно в лоно Океана, и тогда твоё сознание постигли до боли знакомые напевы, навеянные мальчику ещё с младенчества, напевы, напоминающие мелодии доносящиеся от пасущейся овечьей отары, напевы, что так вдохновенно и незатейливо наигрывают задорные юноши на его родине, и в тон ритма которых, так самозабвенно разносятся в протяжном блеяние, тучные пышно рунные овцы. И теперь мелодия, взбудораживающая, в твоём сознание, воспоминания из беззаботной и счастливой поры, постепенно усиливалась, мысленно подготавливая тебя, к в скором времени, возможно предстоящей для мальчика встречи, позволяющей нам, хоть на немного подобраться ближе к разгадке окутавшей его тайны.
На небольшой горной полянке появилась отара овец. Огромный старый баран, величаво рычал наслаждаясь своей властью и превосходством, над покорно склонившей пред ним выи, его многоголосой паствой. Гордо неся над собой увенчивающую его бессознательное чело сплетённую из рог корону, он с невозмутимым видом направлял послушных овец в глубь поляны. Вскоре вся отара, неторопливо волоча копытами, заполняя, незыблемую тишину, блаженно обволакивающую то дивное место, бессмысленным и назойливым блеянием, то и дело, покусывая друг друга, в борьбе за более сочную лужайку, распространилась, в белоснежном ревущем облаке, по всей поляне.
