Из машины выбрался через лобовое стекло. Легковушка, в которую он влетел, дымилась грудой искореженного металла неподалеку. Из распахнутой водительской двери свисала неестественно изломанная рука. Пятна крови, масла и бензина на асфальте. Надсадные сигналы машин. Суетливые люди, бегающие от одного автомобиля к другому. И приближающиеся сирены скорой помощи и полиции.
Голос раздался в голове. Его собственный голос, едкий и бодрый:
– Слышишь, люстры поврубали. Ты – виновник аварии с тремя летальным исходами. Двое в легковушке и шлюха в твоей тачке. Можно, конечно, и в тюрьму, но я советую побегать.
И Степан Семёныч побежал прочь, расталкивая очевидцев. Ему кричали вслед. Сирены выли за самой спиной. Но шанкры, покрывшие его тело целиком, сросшиеся в новую плоть поверх старой, затвердевшие и полные циркулирующей крови, работали, как и мышцы, с каждым шагом ускоряя его бег.
* * *
Он пересек несколько дворов, промчался сквозь палисадник, распугав игравших там детей, выскочил на шоссе и преодолел его в три прыжка, по косогору спустился к речушке и по берегу, пригибаясь так, чтобы не было видно с дороги, добежал до высокого моста, нависшего над протокой. В сырой тени он присел отдохнуть. Невдалеке тихо перешептывающиеся бомжи жгли костер. Голос, молчавший до этого, заговорил вновь:
– Ты, короче, на работу сейчас ломиться не вздумай. Там по-любому обыск уже идет. В лебедя скрутят – и в КПЗ. Двигай домой пока. Менты не успеют твою тачку так быстро пробить, есть время собрать сумку и сдриснуть.
Степан Семёныч задумался о своих перспективах и чуть не зарыдал в голос.
– Не ссы, Стёпа, прорвемся, – прозвучало в голове.
– Кто ты такой? – спросил Кощеев.
– Я – инопланетный космический червь с Альфа Центавры, – ответил голос. – У меня тарелка в лесополосе под Мытищами лежит.
– Что? Серьезно? – Степан Семёныч почувствовал, как подступает истерика.
– А какая разница? – удивился червь. – Давай лучше дергать отсюда, пока время есть.
У костерка поднялась с корточек темная фигура. Донеслись шаркающие шаги – человек приближался.
– Мужик, есть закурить? – вместе с сиплым голосом до Кощеева донеслась вонь мочи и немытого тела.
– Нету, – ответил он.
– А хули приперся, если нету? – незатейливо прикопался люмпен.
– Въеби ему, Стёпа! – посоветовал голос. – Бей и беги!
Но Степан Семёныч лишь поднял на незнакомца усталый взгляд и сказал:
– Отвали, а? Нет сигарет.
Бомж раздосадовано пожал плечами и ударил Степана Семёныча коленом в лицо. Возле костра зашумели, раздался топот нескольких пар ног.
– Ну, началось, блядь… – протянул голос.
Кощеев пружинисто поднялся на ноги.
Когда он вышел на свет, накидывая капюшон и слизывая чужую кровь с руки, из темноты за спиной доносилось только еле слышное поскуливание. В голове раздалось:
– Да уж, у нас на Альфа Центавре такой херни нет.
* * *
Зинаида никак не ожидала увидеть его на пороге. Она стояла и разевала рот, как выброшенная на берег рыба, глядя на мужа, с ног до головы покрытого бурыми пятнами крови. Вгляделась в его лицо, превратившееся в одну сплошную гноящуюся язву и скривилась. Степан Семёныч зыркнул на жену снизу-вверх и протиснулся между ней и дверным косяком в квартиру. Только тогда Зинаида засуетилась, забегала за его спиной, торопливо запахивая наспех накинутый халат.
– Стёпа, а ты чего так рано? Чего не на работе? – Яда не слышалось, лишь испуг. – Я думала, ты позже вернешься.
