Отыскав ванную и сделав свои дела, я направилась к раковине, где оттерла руки и живот куском мыла, чувствуя тошноту при виде того, как красная вода стекает в канализацию. Содрогнулась при мысли о том, что нападавший мог быть переносчиком какой-нибудь болезни. Ну, если не считать психопатии.
Пристально уставилась через зеркало в свои льдисто-голубые глаза. Всегда считала, что им не хватает искры и блеска, хотя модельный агент, однажды подошедший ко мне на улице и сунувший свою визитку, сказал, что они потрясающие. Я была заинтригована. Модели много путешествуют и видят мир за пределами телевизора, но папа очень быстро пресек эту идею.
Я пошла было обратно, в мою временную комнату на ночь, но голос, его голос, заставил меня остановиться. Мне не следовало совать нос в чужие дела, как говорила мисс Марта, когда я прерывала наши уроки, высовываясь из окна, чтобы увидеть, кто приехал. Но искушение уже овладело мной, потащив в противоположную сторону.
По мере того как тени в коридоре становились темней, на ум приходила одна фраза: «Любопытство кошку сгубило».
Я подавила дрожь.
Бармен стоял за старой деревянной стойкой, протирая бокалы. Белая рубашка с закатанными по локоть рукавами, подтяжки, татуировки в виде черепа и скрещенных костей на предплечье. Он бросил взгляд в мою сторону и заставил меня прекратить пялиться, принявшись вытирать руки полотенцем.
Я сглотнула и отвела взгляд, посмотрев на столы и диванчики в потрепанном временем и преимущественно пустом ресторане. Легко нашла Ронана, поскольку напротив него сидели трое мужчин, разразившихся смехом в ответ на что-то им сказанное. Одну руку Ронан лениво закинул на спинку дивана, держа сигарету во рту. Русская цыганская музыка тихо играла в тускло освещенной комнате, пока я наблюдала, как он выдохнул облако дыма, и улыбка коснулась его губ.
Он оглянулся, взгляд темных глаз встретился с моим.
Голос мадам Ричи вернул меня в чересчур теплый трейлер, припаркованный на карнавале, стайка девочек-подростков из группы поддержки хмуро разглядывала декор позади меня. Закрыв глаза, она положила руки на фиолетовый хрустальный шар, сигарета опасно свисала с ее губ. Она приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на меня, затем снова закрыла, сосредоточившись. Пока ее хрустальный шар наполнялся дымом и бог весть чем еще, брови ее нахмурились. Я ахнула, когда она схватила меня за руку, протащив через половину стола, чтобы взглянуть на ладонь. А затем она увидела нечто, что заставило ее рассмеяться. Рассмеяться.
Она откинулась на спинку стула, оперлась локтем на стол и сделала глубокую затяжку.
– Так што ты хошь знать?
Тот факт, что я придала какое-то значение сказанному ей, должен был настораживать, но я так и не смогла заставить себя забыть ее слова. Я хотела большего, чем прохладная ласка и спряжения французских глаголов. Я хотела большего, чем туфли Sperry и мягкие руки. Чего я хотела, так это кого-то вроде этого мужчины, русскоговорящего, с татуировками на пальцах.
Он прикусил сигарету зубами и подмигнул мне.
Это подмигивание породило тугой комок тепла у меня внутри, когда я вернулась обратно в его кабинет и переоделась в шорты. Тарелка с супом стояла нетронутой на столике, а я свернулась на диване и натянула на себя новое пестрое одеяло. Не так я думала провести свою первую ночь в Москве и содрогнулась при мысли о том, как плохо все могло закончиться…
