Тем более что в разговоре Сэм произнес слово «мы». Не «я тебя жду», а «мы тебя ждем». Вот оно как. Его, Гриса Гато, ждет не Сэм, а кто-то другой. А Сэм в этом деле – посредник. Ну да, он и в прежние времена был лишь посредником, за спиной которого явственно маячили могущественные тени. Похоже, эти самые тени вновь замаячили за спиной Сэма. Вряд ли за минувшие годы он сменил ремесло и превратился, скажем, в какого-нибудь заурядного налетчика или такого же заурядного мошенника. Так не бывает.
Значит, и впрямь дело, в которое пытаются втянуть Гриса Гато, окрашено в омерзительные политические цвета. И хотя они омерзительные для Гриса, но куда от них деваться? Их не закрасишь ни в какой другой цвет. Да и для чего их закрашивать? Ведь наверняка это еще и денежные дела. А у Гриса Гато с деньгами туго, поистратился он за минувшие годы, разлетелись в разные стороны те богатства, которые ему удалось вывезти в свое время из Венесуэлы. Разлетелись – будто бы их никогда и не было.
А из всего этого следовал вывод: Грис Гато поедет по тому адресу, который назвал ему Сэм. И ровно в восемнадцать ноль-ноль он будет на месте, потому что он по-прежнему все тот же Грис Гато, который никогда и никуда не опаздывает.
Но даже не в этом было дело, он просто не мог отказаться от такого предложения ни под каким видом. Отказ означал бы для него верную смерть – это Грис Гато прекрасно понимал. Не для того о нем помнили столько лет, чтобы простить его отказ. Если бы он отказался, его бы просто убрали, как ненужный мусор, который валяется под ногами. Как мусор, которому известны кое-какие тайны, о которых никому лишнему знать не положено…
Примерно в это же самое время такое же предложение получил и Паррандеро, правда, не по телефону – Сэм не смог застать Паррандеро дома, хотя и звонил ему несколько раз. Он разыскал Паррандеро в одном из дешевых частных санаториев – Паррандеро лечил здесь свои застарелые раны, которые с годами начали его беспокоить все чаще. На шикарный санаторий у него не хватало денег.
– Ну, разве этот убогий пансионат – место для птицы такого полета, как Паррандеро? – такими словами приветствовал его Сэм. – По большому счету жалкое это зрелище! Недостойное! Нелогичное!
– Мои высокие полеты – в прошлом, – ответил Паррандеро. – С такой-то жизнью как бы и вовсе не уйти в штопор. Во всем приходится экономить. А лечиться надо.
– Что-то серьезное? – изобразил Сэм участливость.
– Старые раны, – нехотя ответил Паррандеро. – Скажем, то самое плечо, которое когда-то прострелил мне Луис Верде. Помнишь такого?
На это Сэм ничего не сказал, лишь нетерпеливо поморщился.
– А ты постарел, – заметил Паррандеро. – Пополнел, облысел. Хорошая у тебя жизнь, как я понимаю, спокойная… Не спрашиваю, как ты меня нашел. Спрошу другое – зачем я тебе понадобился?
– Не одному мне, – ответил Сэм. – Нам – так будет правильнее.
– Ну, вам…
– Есть дело, – коротко сказал Сэм. – Большое дело, серьезное. И если все сладится, то и денежное. Будешь лечить свои старые раны не в этом убожестве, а в самых лучших санаториях. Ну и к этому всякие иные удовольствия, которые можно купить за деньги. Не такие уж мы с тобой и старые, если вдуматься. А деньги – они и вовсе молодят. Особенно большие деньги.
– Говори короче, – буркнул Паррандеро. – Что за дело? И что требуется от меня?
– Не здесь, – сказал Сэм. – И не сейчас. Запоминай адрес. Там тебе нужно быть сегодня ровно в восемнадцать ноль-ноль. Есть на чем добраться?
