– Не знаю, как долго я продержусь. Отец говорил, что с приемом нельзя затягивать. Однажды я увлекся книгой, – тут я имел в виду свою собственную книгу, над которой работал последние месяцы, – и пропустил первые симптомы. Очень сильная жажда, боль в горле и деснах, светобоязнь, слабость… – стало слишком стыдно, – обмороки.
– Простуда, что ли? – брат озадаченно хлопал глазами, а у меня не было даже сил, чтобы злиться на горе-лекаря, – ладно, а тебя не мог никто проклясть? Тебе ли не знать, что болезни для нас редкость. И чтобы одна из них постоянно возвращалась… Немыслимо!
– Кому по силам проклясть снарра императорской крови? Кровь Элвелоров защищает сильнее любой магии, ты это тоже знаешь. Я родился таким.
– Мама сказала, да? – едва слышно, глядя глаза-в-глаза, спросил Феликс.
– Не напрямую, но… да.
– А ее саму не могли проклясть, враги с тех времен, когда она была, ну…
– Фавориткой? – даже странно, что старший брат не может выговорить это слово, по отношении к нашей матери давно переставшее быть чем—то постыдным. Вся империя знает, что выпускница школы укрощения Сайерона Коул10 привлекла внимание самого императора, стала его фавориткой и затем официальной женой – и каким-то образом их брак возродил способность снарров делиться бессмертием со своей парой. – Исключено. Мы были рождены в законном браке.
– Тогда я просто не понимаю… – он схватился за виски. Хотя можно было бы и за вИски – ситуация располагала, – в этой гхаровой деревне должен быть целитель, мы должны обратиться к нему…
И мы оба понимали, почему голос Фела звучит так неуверенно – если лучшие целители империи не сумели меня излечить, то куда провинциальным шарлатанам, если они вообще тут есть. Но был небольшой шанс облегчить симптомы…
– Господа, – постучался какой-то вихрастый мальчонка, – кушать подано.
В стенах этой харчевни кусок в горло не лез, но организм требовал свое.
– Пойдем, брат, – Фел хлопнул по плечу, – прорвемся.
Прорвемся-то прорвемся, только куда? В еще более безнадежную яму?
Готовила на этот раз, за отсутствием местных поварих, Милорада.
– Вот это поистине пища богов! – нахваливал Фел, а дочь егеря так мило краснела – под стать своему имени.
А я злился. Конечно, брат теперь герой – хотя что он сделал, постойте? Да ничего, чуть спасение не проспал. Его сила всего лишь среагировала на смертельную опасность, сам он и пальцем не пошевелил. Но в ее глазах герой не я, а Феликс, то есть Федор.
Вот куда пропадает моя способность излагать мысли? Когда я рядом с ней, не могу и два слова связать. Еще и наговорил ей глупостей, что она теперь подумает?
Память напоминала, что Мила ответила «ты мне тоже нравишься», но скорее всего это было сказано, чтобы утешить, подбодрить перед отправлением в последний путь.
Стыд и злость – вот две змеи, что душили меня, когда она смеялась над очередной шуткой Фела-младшего. Конечно, она влюбилась в него – сильный маг, а я… ущербный сын. Насколько ущербный, она пока даже не подозревает.
Я сидел в своей комнатушке и изливал чувства на бумагу – слава Солнцу, здесь нашлись перо и чернила. Хозяйка заботилась, чтобы у постояльцев была возможность послать весточку голубем.
Нет, я не вел дневник – оставлю этот удел девчонкам, я писал новую главу своей книги. Моя печаль удачно ложилась на переживания главного героя, и строчки летели за строчкой.
– Ленсар, – я вздрогнул от звука нежного голоса, – ты совсем не выходишь в общую залу. А мы, вообще-то, обсуждаем план спасения.
