Перебесившись, сестра остывала. Шла на кухню, готовила, кушать непутёвую звала. Когда было настроение, такие торты и пироги пекла! Затем брала тарелку – и за сериалы. Смотреть, как там жизнь у богатых и знаменитых, а Чиби в свою комнату убегала.
…Но в этот раз не вышло.
– Стоять.
Цепкая рука Иглы хватанула плечо и развернула к себе.
– Илг, я есть…
– Потом поешь. Не заслужила.
– Но…
– Заработай сначала, – нехорошо усмехнулась Игла и бросила на кухонный стол пачку ярких листовок.
Чиби заморгала.
– Это что?
– Твоя работа, что. Будешь промоутером. Чай хребет не сломается.
В желудке у Чиби прекратило урчать – похолодело.
– Но завтра понедельник, школа… Когда мне…
– Сегодня. Сейчас, – не поведя и бровью, огорошила её Игла. – Бери – и выметайся.
– Но…
– Я сказала: бери. И выметайся. Что непонятного?
Чиби кинула затравленный взгляд в окно. Несмотря на раннюю осень, там уже стемнело. Прилично так.
Мелкие, мерзкие мурашки пробежали по лицу, а в глазах защипало.
Она, что? Её, как падчерицу из сказки, выгоняет? За деньгами-подснежниками? В холод и темноту?
– Встанешь у «Кристалла», – тем временем, начала объяснять Игла. – Как половину раздашь – домой. А выкидывать не вздумай! Там контролёры везде. Поняла?
Тишина.
– Поняла? – громче, с угрозой в голосе.
Чиби молча взяла пачку и повернулась к выходу.
– Вот и умничка, Инночка, – явно издеваясь, просюсюкала Игла и церемонно распахнула перед сестрой дверь.
Чиби сунула ноги в кеды, накинула капюшон толстовки с ушками. И без слов шагнула за порог.
***
…Народу около торгового центра крутилось немало: тут был и круглосуточный продуктовый, и ночная киношка. Всё для людей.
Чиби ёжилась и раздавала листовки. Кто-то брал их, в лицо ей смотрел, а кто-то проходил мимо, не глядя на протянутую руку. Чиби скверно было. Такое чувство, словно на паперти стоит. Как нищенка.
Но время шло, народ шустро бродил туда-сюда, листовки таяли на глазах… Или казалось, что таяли. Спать хотелось, есть. И в туалет ещё. Полный комплект.
– Эй, мала́я!
Чиби вздрогнула, испугалась. Невольно шагнула назад.
Как выяснилось, зря: её просто проверить решили. И денег дать, что заработала.
– Спа… сибо, – выдавила Чиби, неверяще держа в руке хрустящие купюры.
А ведь до конца не верила, что деньги получит! Думала, сестра её на бомбу посылает, не заплатит никто.
А тут… Надо же. Первый налик, честно заработанный. Приятно.
Чиби невольно улыбнулась, скорей побежала домой, но на полдороге остановилась. Сплохело как-то: резко, точно мешком по голове – бух!
Чиби встала посреди улицы, ловя ртом воздух, как рыба. Видимо, и голод, и нервы, и кладбищенский испуг… Всё навалилось, разом.
«Только бы в обморок не грохнуться, только бы…»
– Девочка! Эй! Нехорошо тебе?
Знакомый голос. Только из-за этого не перепугалась.
Чиби приоткрыла веки. И точно. Он это.
Ваня Туманский.
– О, – удивился он, узнав её, и приветливо улыбнулся. – Чиби! Ты почему на улице? Поздно же. Думал, кто потерялся…
Ага. Вот оно что.
Чиби знала, что Туман волонтёрит. А уж как сестрёнку любит – это сказка. В их класс он перевёлся в этом году, хотя и до этого обращал на себя внимание. Долговязый, голубоглазый, со светлыми, почти белыми волосами, он был не драчуном, а спасителем. Всем помогал, кто попросит.
Но больше всего в нём поражала любовь к сестре, Алёнке-второклашке.
Чиби часто смотрела, как Туман возится с ней. Ну прямо вторая мама! Косички плетёт, обнимает-щекотит, сказками на переменах развлекает.
