– Гитлер считал, что Грааль – это не чаша, как мы знаем, а древняя арийская реликвия, которой десять тысяч лет. Версия о вечной жизни его тоже привлекала в христианском смысле. Оставалось только её найти.
«Такое ощущение, что мы идём по глотке чудища, которое вот-вот сомкнёт зубы», – думал я.
Фонарик мерк. Мы словно спросонья продвигались под кожей земли. Ноги гудели. Подсознательный счётчик указывал примерно на пять километров пройденного пути. Почти половина, если мы идём в правильном направлении и расстояние верно рассчитано. «Где же сейчас Кайзер?» – защемило в сердце, словно ввели болезненную инъекцию.
– Когда же он успевал и воевать, и искать всякие штуки, да ещё строить бункеры, тут посмотришь, завтрак, обед, немного поработали, ужин и отбой не за горами, – сказал Макс.
– Это ещё раз доказывает, что Гитлер был связан с мощными силами, – сказала Наташа и подумала, что смогла расслабиться среди парней за долгое время.
Почему никому не приходило в голову создать армию и собрать весь мусор, например, или позаботиться о бедных людях, проявить миролюбие? Армия Мира. Звучит. Тогда и Грааль вроде как вписывается. Наполнить души людей неиссякаемой чашей добра. И тут меня осенило.
– Грааль-чаша, которую Гитлер искал, – это невиданный сосуд, наполненный благодатью. Он искал собственную душу в обломках древности, одержимый властью. Частицу истинной любви, чтобы вытеснить сжигающую злобу. Эти походы не что иное, как поиск света, будучи поглощённым тьмой, – сказал я, ошеломлённый потоком мысли.
– Но и не забывал строить подземные ходы для мёртвых духов.
– Я не понял, для нас, что ли? Но мы ещё живые, – сказал Макс, не скрывая волнения. – Скажите мне, какого ебукентия мы идём к мертвецам? Вам не кажется, что-то здесь не так? Ты вроде проститутка, а так много знаешь.
Меня обожгло волной негатива. Макс как будто стал чужим человеком.
– Что ты говоришь? – Я направил на него тусклый фонарик. – Извинись.
Максим выражал злобу, но я знал, что это страх. Он был похож на сморщенное существо, которое пряталось в пещерах и разговаривало само с собой, поблёскивая мокрыми глазами.
– Твой друг прав. Нужно называть вещи своими именами. Я проститутка, а один из клиентов, которого я ублажала на коленях, любил рассказывать исторические факты. Он писал диссертацию о бункере, и так совпало, что он любил поболтать. Если хочешь, можешь сказать, что я высасывала из него информацию.
Меня передёрнуло. «Какой конфуз», – хотело сказать моё внутреннее «я».
– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но Гитлер построил этот тоннель прямиком к кладбищу неслучайно. Он хотел привлечь на свою сторону духов захороненных воинов, воскресить из могил. Для этого он вывез икону «Одигитрию» из Смоленска, которая оберегала город с двенадцатого века. Подземный путь проложен для того, чтобы вывести на поверхность те самые души, и мы здесь, на дороге жизни для умерших.
Мурашки хлестнули ледяными алмазами, осыпая спину мелкими частицами. Мы идём в царство мёртвых.
– Так вот, что можно добавить, если бы я не свалилась с голым задом под землю, ты мог меня трахнуть за две тысячи рублей.
Продолжая светить в сторону изумлённого Макса, я глядел в темноту, испытывая отвращение, боль и обиду за другого человека. «На всё есть свои причины, – думал я, улавливая отдалённое мерцание, будто снизу вверх, позади нас. – Это что, преисподняя?
