Оттепель ударила и по архитектору-экспериментатору, заместителю секретаря райкома комсомола Дмитрию Фроловичу Совакову. Заблуждения прошедших лет все же кое-чему научили, для него не стало неожиданностью, что Железнодорожный, куда его направили в этот раз, находился не в Московской области и не на просторах Русского Севера, а в Бетпак-Дала, так называемой Голодной степи. На картах Казахской ССР упомянутое место никак не выделялось на расплывчатом фоне цвета охры, в справочниках тоже не было упоминаний. И даже когда Дмитрий приблизился к нужной станции на девяносто девять километров, в поезде ни один проводник или попутчик ничего не слышал про здешний Железнодорожный.
– Ничего удивительного, – заметил младший сержант, который встречал Дмитрия на перегоне у одинокой трансформаторной башенки, – место назначения находится в закрытой зоне.
Он поведал, что временные жители предпочитают называть город «Центрнигде» или «Гделибоград», что имеет больше смысла, нежели наименование «Железнодорожный», населенный пункт не связан с сетью железных дорог и даже с близлежащими магистралями. Словно в подтверждение сказанного внедорожник свернул в направлении, на которое указывал лишь компас, и два часа они ехали мимо кустарников, камней и русел талых вод к горизонту. Дмитрий тщетно пытался принять удобное или хотя бы устойчивое положение на сиденье. Заменив пробитое колесо, они ехали еще час по направлению к гряде пологих холмов. На фоне закатного неба вырисовывались силуэты сайгаков, которые бродили по степи в поисках корма и временами поднимали к небу хоботки.
Когда опустилась темнота, за холмами вырос колокол света, озарив перистые облака. Это не может быть лунной радугой, подумал Дмитрий… и действительно: когда они перевалили через гребень холма, в открывшейся перед ними низине раскинулось озеро электрических огней. Нет, не озеро – постепенно вырисовывались контуры улиц в окружении фонарей. Там сияла огнями – Дмитрий изумленно протер глаза – Москва.
Да, это московские улицы, которые он в годы учебы изо дня в день видел на картах, схемах, моделях и с которыми сроднился: паутина, окружавшая Кремль, на нитях мерцали тысячи капель росы. Нити огней густой сетью тянулись над бульварами и сходились у широкого Садового кольца. Только радиальные улицы, как затяжки на полотне, километр за километром устремлялись к пригородам. Отдельные ячейки сети тонули в темноте, словно там пролегали железнодорожные линии, излучины Москвы-реки или лесопарки. А вот там, на берегу, ниже предполагаемого места впадения в реку Водоотводного канала, помигивал, как запутавшийся в сети светлячок, его любимый парк Горького. И все это в размерах оригинала; напоминает, конечно, эскиз, но все равно: Москва. Внедорожник тем временем остановился в темноте, по подсчетам Дмитрия, на Ленинских горах, у башни главного здания МГУ.
Младший сержант глотнул из фляжки, прополоскал горло от пыли и только потом сказал:
– Добро пожаловать в Систему М, Дмитрий Фролович. И помните о клятве, которую дали.
Дмитрий воздержался от вопросов, поскольку (это он тоже усвоил за прошедшие годы) бесполезно надеяться на ответы, когда момент неподходящий. А сейчас момент, несомненно, был неподходящим, младший сержант напряженно смотрел на часы и тихо вел обратный отсчет секундам. Когда он дошел до нуля, все огни резко погасли, и от Москвы остался лишь размытый отпечаток на сетчатке глаз. Через несколько секунд исчез и он.
