Она не могла подыскать слово, и Макгрей пришел ей на помощь.
– Очень личное. Я понимаю. Грубо говоря, это почти как залезть к кому-то в постель. Если у него есть, ну, скажем, вши, то ты их подхватишь.
Я изогнул бровь.
– То есть… Вы защитили себя от заражения духовным сифилисом?
– Да чтоб тебя! – крикнула она, вскочив и грохнув ладонями по столу. Я порадовался, что ногти у нее были обрезаны, иначе она выцарапала бы мне глаза. – Да! Можешь глумиться сколько хочешь, но та защита сохранила мне жизнь. И жизнь, и душу! А те сукины дети – все шестеро – теперь горят в аду.
Я примирительно поднял руки.
– Замечательно, но давайте не будем сейчас углубляться в эту тему. Нам нужно больше подробностей.
Макгрей кивнул ей. Катерина возмущенно засопела, но все же села на место.
– Вы сказали, что Леонора связалась с вами больше месяца назад, но сеанс состоялся лишь в прошлую пятницу?
– Да. Нужно было дождаться, пока сойдутся звезды. Каждой душе подходит свое сочетание.
Мой карандаш замер, я вник в ее слова, а затем продолжил писать.
– Можете перечислить присутствовавших?
Она сурово посмотрела на меня.
– Ты имеешь в виду погибших?
Вопрос не требовал ответа, так что я промолчал, и Катерина начала загибать пальцы.
– Там была Леонора… Дядя, который переехал к ней после смерти ее родителей…
– Как его звали?
– Все звали его или Уилберг, или мистер Уилберг.
– Кто еще?
– Я так поняла, что один из них был вдовцом этой самой бабушки – тот немощный старик… Мистер Шоу. Гектор Шоу.
Я записал имя.
– Продолжайте.
– Еще там был мужлан, который очень любил командовать – все называли его полковником…
– Это, видимо, полковник Гренвиль, – сказал я, вспоминая заметку из газеты. – Он был из кровной родни?
– Свояк. Его жена тоже присутствовала – еще одна внучка той Элис.
– Получается, что Гектору Шоу она приходилась внучкой?
– Да, она обращалась к нему «дедушка». По-моему, ее звали Марта. Украшения у нее были богатые. И еще там был робкий долговязый мужчина. Дядя Леоноры постоянно им понукал. Его звали Бертран.
Я посчитал.
– Хорошо, это соответствует количеству найденных тел. Кто-нибудь из них показался вам странным?
– Я уже сказала вам, что все они были прокляты.
– Даже юная Леонора, столь заинтересованная в ваших искусствах?
– О да! Она всегда требовала больше, чем следовало. Той ночью она даже фотографический аппарат принесла.
– Там был фотографический аппарат? – вскричал Макгрей. Я тоже удивился – и подчеркнул это слово в записной книжке.
– Да, – ответила Катерина. – Леонора сказала, что духи иногда показываются на снимках.
Она презрительно фыркнула.
– Думаете, так не бывает? – спросил Макгрей.
– Откуда мне знать? Эти чертовы штуки только богачам по карману.
– Но вам все же не по нраву эта затея с фотографиями покойников, – заметил я.
– И то верно. Это же мучительство! Души тех, кто недавно умер, иногда застревают в стекле и зеркалах. Если духи и правда могут появляться на фотографиях, то наверняка потому, что эти машины тоже способны их поймать.
Я уставился на нее, открыв рот. Поверить не мог, что в наш век до сих пор существовало столь вопиющее невежество. Тем не менее присутствие фотографического аппарата на сеансе могло оказаться весьма полезным.
– В ту ночь делали фотографии? – спросил я.
– Да.
– Сколько?
– О, точно не знаю. Я была занята своим делом. Кажется, несколько сделали. До и во время сеанса.
Это я тоже у себя подчеркнул, а Макгрей уже с предвкушением потирал руки.
