– Ого, – насмешливо хмыкнула Гончая, изучая причудливую карту кровоподтеков на теле хранителя. – Славно Шранк развлекся. Кстати, он не предупредил, что держится на равных даже с Таррэном?
Линнувиэль замер, удивившись не столько новым сведениям, сколько тому, что утренний бойкот наконец закончился. Но потом вспомнил о Шранке и снова поморщился.
Ага, не предупредил. Забыл, наверное, гад? Эх, знать бы чуток пораньше… а теперь ребра болели просто безумно. Хранитель все руки себе сбил о будто железное тело воеводы, да вдобавок чуть передний зуб не потерял, не успев увернуться от его громадного кулака.
– Да-а-а… – протянула Белка, с нескрываемым удовольствием разглядывая собеседника. – Красота – страшная сила. Я гляжу, ты сегодня отличился.
– Зато ты, я гляжу, наконец-то решил перестать от меня прятаться! – не сдержался Линнувиэль, осторожно присаживаясь на траву.
– Скажем так: я дал тебе время привыкнуть.
– К чему?
– К тому, что ты больше не сможешь меня ненавидеть.
Темный эльф красивым движением свел брови к переносице и очень медленно повернул голову.
– Интересное заявление… И как это понимать?
Белка чуть наклонила голову, молча изучая его гармоничное лицо, в котором, как и у всех мужчин из рода Л’аэртэ, присутствовали несомненные черты владыки Изиара: тонкие черные брови, слегка раскосые зеленые глаза, чуть приподнятые скулы, четко отчерченные губы, слегка подпорченные капризным изгибом. Немного отличается форма подбородка и высота лба, но все же ошибиться невозможно – напротив нее сидит один из отпрысков проклятого владыки и родственник Таррэна.
– Вот так, – тихо шепнула она, и мир знакомо перевернулся.
Линнувиэль вздрогнул, с головой окунувшись в бездонную синеву ее глаз. Сжал челюсти, чтобы не поддаться ей снова. Мысленно взвыл, чувствуя, что еще немного – и проиграет эту схватку, а затем инстинктивно шарахнулся прочь. Еще не понимая до конца, в чем дело, но чувствуя, как давит на него чужая воля. Стремится подчинить, сломать, бросить его на колени. И именно в этот момент трехсотлетний маг вдруг прозрел и со всей ясностью понял, что в прошлый раз не ошибся. Было в Белике что-то неправильное. До боли знакомое. Что-то, что заставило мага вспомнить об истоках своей собственной магии и, сравнив ее с тем пламенем, что полыхало во внезапно позеленевших глазах, с содроганием осознать, что же за сила такая в нем жила.
Полное подчинение…Эта дикая мысль промелькнула и засела в сознании опытного мага так прочно, что смогла пробиться даже сквозь затянувший разум дурман. А потом Гончая все-таки сжалилась и отвернулась. Линнувиэль помотал головой, с трудом избавляясь от наваждения, но лишь после этого наконец сообразил, насколько опасно было просто смотреть в эти чистые радужки, как легко в них можно потерять личность, раствориться, исчезнуть и никогда не вернуться…
– Что это за магия? – с усилием выдавил Линнувиэль, когда пришел в себя.
– Моя магия, эльф, – сухо ответила Белка. – Теперь ты понимаешь, почему стараюсь держаться от вас подальше?
– С этим как-то можно бороться?
– Нет.
– А предотвратить?
– Если не смотреть прямо в глаза, все терпимо, – спокойно отозвалась она. – Прости, что мне пришлось ее использовать, но иного выхода мы не видели: ничто другое не способно было вернуть тебя к жизни. Только мой зов, потому что он гораздо сильнее зова смерти, однако именно из-за него ты больше не сможешь меня ненавидеть.
