Тёмный голос - страница 7

– Машенька, стой ровно! – командовала бабуля.

Свечи зажигались, свет ударял по старой иконе, и она оживала. Тёмный лик в золотом обрамлении пугал, из глубины души поднималась непонятная тревога.

Сырое куриное яйцо обкатывалось с головы до ног под устрашающие причитания:

– Першым разам, лепшым часам! Пачынаю сваю справу. У чыстым полі стаіць явар зялёны на тым явары сядзіць птах. Птах без крылаў, без дзюбы, без пер’яў, без жылаў, без мяса, без крыві, без касцей…1

Бабуля произносила заговор быстро и отрывисто, всегда шёпотом и почти неразборчиво. Все проделывалось трижды, а потом умелыми и скорыми движениями яйцо раскалывалось, выливалось в стакан и долго изучалось. Она утверждала, что могла увидеть причину недуга и способ исцеления, порчу, её тяжесть и того, кто навёл.

Я ждала вердикт.

– Сильный испуг!

Так бабуля объяснила моё внезапно начавшееся облысение. Длинные, густые волосы сыпались, как листья. За несколько недель я фактически лишилась волос. Огромные залысины прикрывали реденькие пряди.

Услышав вердикт, мать недовольно подошла и долго всматривалась в содержимое стакана.

– А может, порча?!

Всегда холодно относившаяся к гаданиям и прочей мистике, она всё равно живо интересовалась этими вещами. И если раньше мать говорила: «Что за глупости! Вздор!», то теперь этот интерес был первым предзнаменованием мракобесия, заполонившим её жизнь.

Буду последовательна. Тем летом меня спешно отправили в Германию. Как и многие сверстники, я ехала по программе «Дети Чернобыля», меня ожидал отдых с элементами оздоровления. Это было как минимум странно, если учитывать, что в голове матери жила целая куча страшилок. Излюбленная была об опытах, проводимых на детях.

– Их травят химическими продуктами и наблюдают за реакцией, – утверждала она, – испытывают лекарства.

Она не знала, что принимающая семья, взяв на месячный отдых ребенка, в последующем не платила бешеные налоги.

Уезжала я спокойно. И, если откровенно, я не сильно скучала по дому. Мать звонила часто, и во время телефонного разговора ненавязчиво намекала, что я должна скучать и хотеть домой. Только выдавить из себя слёзы было слишком сложно.

Вернувшись, я застала её лысой. Она прошла курс химиотерапии. Если откровенно, то я благодарна Высшим силам, что не видела этого. Мама охотно делилась воспоминаниями о лечении. Её вердикт – это больно и невыносимо.

После химиотерапии предстояла операция. Мать наотрез отказалась. Заручившись положительными результатами первого этапа лечения, она покинула врачей. В следующий раз они увидели её за несколько месяцев до кончины.

Я не знаю, болезнь или лечение меняет людей, но моя мать сильно изменилась. Она словно дала волю той тьме, что сидела в ней. Именно тогда появились злоба, недовольство собой и окружающими, зависть, беспокойство. Сверхважное значение приобрело мнение окружающих.

В нашу жизнь вошло мракобесие. Она всерьёз считала, что её болезнь – это результат порчи. Ей все завидуют, её все обсуждают и днём и ночью, говорят и думают только о ней. Я, конечно, немного преувеличиваю в предыдущем предложении, но в целом весь мир вертелся вокруг неё. Она рьяно искала по дому так называемые следы колдовства, доказательства наведённой порчи на смерть: иголки, нитки, булавки, бумажки. Стоило хоть кому-то прийти в гости и – начиналось. По её мнению, все желали навести порчу, отобрать здоровье и счастье. Её поиски всегда увенчивались успехом, хоть перинка, хоть маленькая ниточка, но находилась.