– С-с-с-с-сука, – процедил я и нетвердым шагом двинулся обратно.
Опустим весь обратный маршрут. Как и то, каких усилий мне стоило дотащить еле живого от лихорадки ребенка в платную клинику. Охранник не пустил меня внутрь, а за мальчиком вызвал санитаров.
Пришедшим медикам я сунул деньги и клочок бумаги, что раньше всё время сжимал паренёк. Это была фотография его матери, напротив которой был написан телефон.
Когда двери приёмного покоя за пареньком закрылись, силы покинули меня. И я молча сполз на крыльцо. Подошёл охранник, закурил. Потом прикурил вторую и молча дал мне.
– На кой хрен тебе это, болезный? – спросил он негромко.
Я сначала не ответил. Через какое-то время, после пары затяжек, я сказал:
– Мне всегда говорили, все. Что я – дерьмо. И учителя, и на работе, и знакомые, и… все! Что я плохо учусь, что я хреново тренируюсь, мало работаю. Что я – плохой отец, отвратительный писатель и так далее…
Сил не осталось вообще. И я лёг на ступеньки. Холод мрамора меня не беспокоил.
– Точно знаю, что эти два дня я прожил не зря. И мне теперь есть, что сказать Ему…
«…Так не бывает в жизни
Пусть будет хотя бы в песне…»
25/17 – Почему не спишь…
Май 2019 г.
Я с изъянами, я – уязвимый…
– Что тебе не нравится? – слегка, хм… «кривой» голос вырвал меня из лап Морфея.
– Сука, Геннадич опять стебётся, спать мешает, – пронеслось в моей голове. – Что тебе не нравится? – повторили где-то над ухом.
– То, что евро, блин, не сорок рублей.
Я ждал в ответ, как минимум, смеха, но… Но его не последовало. Пауза затянулась, и мне захотелось заглянуть этому умнику в глаза. Чтобы всё ему высказать. Я ведь даже уже придумал речь…
Когда я открыл глаза, то чуть не упал в обморок. Хотя, по совести, упасть я и не мог – мой торс был зафиксирован на какой–то вертикальной поверхности. Прямо передо мной стояло два… хрен его знает, кого… Инопланетяне что ли… Ближайший ко мне смотрел немигающими овальными глазами без зрачков, а сами существа лишь отдаленно напоминали людей.
– Что тебе не нравится? – Вопрос появился сразу в моей голове: существо даже не шевельнулось.
– В… в каком смысле? – я, кажется, не понял вопроса.
– Ты хочешь стать сильнее или умнее, или красивее?
– И сильнее, и умнее…
– Что тебе не нравится? – оборвал меня пришелец. В этот момент мне показалось, что мне стали слегка понятны правила этой дурацкой игры.
– Я хочу стать смелее!
«Перестройка параметров», – пронеслось у меня в мозгу. «Доброта – минус пять пунктов; отвага – плюс семь пунктов». Я невольно сглотнул. По крайней мере, попытался. Но не тут-то было: во рту пересохло. Наглухо. «Отправка!»
В мой позвоночник будто бы вбили лом – боль пронзила меня насквозь, от черепа до копчика. Когда все поутихло, оказалось, что я стою на кладбище. Перед очень неухоженной могилой. Стою, и тупо смотрю.
– Там лежит мой сын, – негромко сказала она.
– А что с ним случилось? – спросил я, не оборачиваясь.
– А… – женщина, как мне показалось, коротко всхлипнула. – Он был очень смелым, но не очень добрым и хорошим человеком. И на каком-то очередном митинге за провокацию сын получил дубинкой по голове. А потом… – она осеклась. – В общем, когда его нашли врачи, как мне сказали, что его затоптала толпа…
Я уловил знакомые ноты в голосе собеседницы и медленно обернулся: – Мама?! – выпалил я.
Снова резкая боль пронзила спину.
– Что тебе не нравится? – снова спросило то же существо. Голос был в моей голове.
