Соседка чокнулась с окном бутылкой вина. Проигнорировать ее было бы слишком подозрительно. Мне пришлось открыть дверь. Несмотря на солидный возраст и лишний вес, она с легкостью перепрыгнула через порог и, стряхивая снег с белокурых кудряшек, протянула мне бутылку.
– На-ка! – вытащила из-за пазухи шоколадку. – И пальтишко повесь.
Сбросив пальто, соседка осталась в тонком сарафане, лямки которого врезались в шею, а резинка разделила грудь надвое по горизонтали. Причмокнула губами, чтобы подправить помаду и спросила:
– Батя где? К нему сегодня друг приходил, я в окно видела. Небось, пьяненький спит?
В ответ из комнаты донесся стон. Она всплеснула руками и побежала на звук.
– Гена! – ее всегда улыбчивое лицо приняло озабоченное выражение. – Что с тобой случилось?
– Живот, – прохрипел отец.
– Болит животик, – закудахтала над ним соседка. – Ничего, сейчас найдем лекарство, и боль отступит. Алиса, где у вас таблетки?
– Я уже искала. Ничего нет.
– Сбегаю домой, принесу что-нибудь от несварения.
– Это не поможет, папе плохо с сердцем, – проговорила я тихо, чтобы не услышал отец. – У него закололо в груди, и онемели кончики пальцев.
– Странно, а держится за живот. Вот мужики!
Папа снова застонал и прикрыл глаза. На неестественно бледном лице проступили капельки пота. Соседка попятилась к двери и прошептала мне на ухо:
– Может, вызвать скорую?
– Не надо, – я оперлась о стену, чтобы удержаться на трясущихся ногах. – Отец разозлится.
– Да, конечно, – закивала она, переоценивая папину храбрость. – Ты смотри, как его колбасит.
Он поднял голову и, широко раскрыв рот, высунул язык. Оттуда, как из гейзера, наружу полилась рвота.
– Тетя Галя, – с трудом сглотнула я, – может, зайдете завтра?
– Что ты, разве можно оставлять его в таком состоянии!
Отец снова застонал и, опустив голову, уставился мутными расширенными зрачками в стену.
– Нет, пусть злится, сколько хочет, а я вызову скорую. Боже ты мой! – взвизгнула она, увидев, как на папиных губах проступила пена.
С трудом попадая ногтями в отверстия, соседка дважды крутанула телефонный диск. Назвав сначала номер своего дома, она тут же исправилась и попросила скорую приехать как можно быстрее. У меня потемнело перед глазами, в ушах застучал метроном.
– Ну вот, – сказала она, положив трубку. – Остается только ждать. Что-то он больше не кричит.
В ответ раздался хрип. Тетя Галя подошла к дивану, присела на корточки возле отца. Я опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, принялась молиться о том, чтобы врачи скорой не застали папу в сознании.
– Правильно, Алисочка! Давай вместе. Отче наш… – затянула она.
В этот момент я ощутила весь ужас происходящего. Сидя друг напротив друга, мы вместе молились о противоположном: тетя Галя просила Бога о спасении, а я – о скорейшей смерти. Моя мольба оказалась действеннее: закатив глаза, папа высунул язык и захрипел. Его тело сотрясла судорога. К зловонию рвоты примешался запах кала. Не закрывая рта, он схватился обеими руками за горло и обмяк.
– Ой, мамочки! – вскрикнула соседка и отскочила от дивана. – Он не дышит! Ты смотри!
Одной рукой она зажала себе рот, а второй указала на безжизненное тело отца. Я закрыла глаза и опустила голову на спинку кресла. Нельзя думать о том, что сейчас произошло. Нужно держать мысли на расстоянии. Впереди еще много испытаний. Я должна все выдержать, ради папы. Иначе получится, что он зря… Нет, все-таки хорошо, что пришла тетя Галя. Мне не придется разговаривать с врачами. Кажется, я вообще больше не смогу говорить.
