Тень аггела - страница 12

А Николе любое сейчас в самый раз. Он захватил бутылку и стакан, потом вернулся на кухню за тарелочкой с нарезанным сыром, устроился на диване и включил автоответчик. Утром он специально слушал только Аллочку, но там кто-то еще записан.

Первым оказался Жорик Авакян. Никола поперхнулся и пролил на себя изысканное французское.

– Любавин, – произнес Жорка, – есть для тебя операционная сестра. Классный специалист. Анна Сергеевна, записывай телефон.

Николина операционная сестра Верунчик, без которой он не представлял себе жизни – то бишь работы, – собиралась уходить в декрет. Доктор Любавин месяца два стонал, что пропадает – ему вся больница искала подходящую кандидатуру. Штук шесть он уже отмел напрочь. Может, он и завышал требования, но даже главный не стал спорить. Любавин знает, кого ищет. Скорей всего, эта Жоркина Анна Сергеевна окажется тем, кто ему нужен. Потому что Жорик тоже хороший доктор… Пусть он влюблен в Аллочку безответно – с каждым может случиться. Главное, чтоб безответно…

– Любавин, здравствуй! – низкий, с хрипотцой голос был незнаком. – Как же я рада, что ты пришел на встречу! Первый раз за все годы! Где скрывался? Почему? Наверняка по голосу меня не вспомнишь. Лина Миргородская….

Пауза была явно рассчитана на то, что перед Николиным мысленным взором возникнет прекрасный образ этой самой Миргородской. Он и возник. Холеная красавица с брильянтиками в ушках и тоской в глазах. Линка – дочка секретаря какого-то московского райкома могучей и ужасной КПСС. Папа не вписался в постперестроечное пространство, и дочке пришлось пробиваться в жизни самостоятельно. Кажется, торговлей занимается. Правда, называется ее род деятельности корявой калькой с иностранного слова – Никола в них не разбирался, не запоминал, поскольку в практике детского хирурга подобные термины не могли пригодиться.

– Мы с Вадиком Мацерой собирались к тебе в гости, помнишь? Ты был не против. Но мне бы с тобой сначала тет-а-тет повидаться. Ты всегда славился проницательностью, может, и в моей ситуации разберешься. Попытаешься, Никола?

Какая несусветная чушь! Никогда он не был проницательным, и умных «жизненных» советов у него в шкафу не пылилось. Просто Линка все еще в поисках, оттого и тоска в глазах. Ладно, повидаемся.

Стоп! А как же тень за спиной?

Никола в который раз за два дня почувствовал растерянность и какое-то смертное томление. Как будто жизнь вот-вот оборвется. Как будто он должен добровольно уйти в лепрозорий, чтоб не губить других опасной болезнью.

Но вино – изысканное и кислое – уже действовало.

– Пошел вон! – неизвестно кому сказал вслух Никола. – Буду жить, как жил!

– Значит, так. Вы ужинали в ресторане, где тусовалась какая-то компания – как оказалось, бывшие одноклассники.

– Да.

– Вас заметили, и отвязаться от них не было никакой возможности.

– Да.

– Среди них был человек… назовем его Доктор. Вы точно не знаете, может ли он сейчас, как в детстве, на глаз определять криминальные рожи, даже хорошо закамуфлированные. Но рисковать нельзя.

– Да.

– Нужна наружка?

– Естественно. И задаток.

– Неужели? Это ваши проблемы. Достаточно того, что я буду платить за наблюдение …

– Это НАШИ проблемы.

После недолгого молчания прозвучало:

– Ладно. Пусть будет так. Но сначала – мой заказ.

Алла Резникова была особой весьма легкомысленной, но об этом знали только она и Лариса. Собственно, именно сестра и сформулировала основной недостаток в характере Аллочки.