– Ты самодовольный и пронырливый интроверт, который любит доставать людей до печенок.
– Хм, так вы что-то выяснили обо мне заранее?
– Нет, только в ходе непосредственных наблюдений.
Значит, у этой тетки есть чувство юмора. Вроде бы.
– Вы лучше молитесь, чтобы перелететь через Кавказский хребет и не попасться армянским ВВС.
Тяжелый Сапог презрительно фыркнул, показав, что он юмора не понимает.
– Мы, конечно, полетим на маленьком самолете и над Черным морем. А значит, спутники МЗФ будут точно знать, где я.
– Ты больше не служишь в МЗФ, – сказала женщина.
– То есть им на тебя наплевать, – пояснил Тяжелый Сапог.
Машина остановилась возле маленького самолета.
– Реактивный, смотри ты, – сказала Петра. – А вооружение у него есть? Или только взрывное устройство на случай, если армянские ВВС начнут вас сажать, и тогда вы взорвете самолет вместе со мной?
– Тебя снова связать? – спросила женщина.
– Людям на вышке это очень понравится.
– Выводите ее, – скомандовала женщина.
У мужчин, сидевших по обе стороны от нее, хватило глупости открыть обе дверцы и выйти, предоставив ей выбор. Она выбрала Тяжелый Сапог – о нем она знала, что он дурак, а о втором не знала ничего. И он в самом деле был дурак, потому что взял ее за руку ниже плеча, а другой рукой стал закрывать дверцу. Поэтому Петра отшатнулась в сторону, будто оступилась, мужчина покачнулся вместе с ней, а Петра, используя его хватку для опоры, нанесла двойной удар ногой – в пах и в колено. Оба раза она попала точно и сильно, и мужчина очень любезно ее отпустил перед тем, как упасть на землю, корчась и одной рукой зажимая пах, а второй пытаясь дотянуться до колена и поставить чашечку на место.
Они что, думали, будто она забыла все, чему ее учили по рукопашному бою? Она же его предупреждала, что получит его яйца в кульке?
Петра побежала со всех ног и очень радовалась быстроте, обретенной за месяцы тренировок в школе, а потом поняла, что они за ней не бегут. Значит, им это не надо.
Но она лишь успела это заметить, когда что-то острое вонзилось в спину над правой лопаткой. Петра успела замедлить бег, но не остановиться, когда свалилась наземь, снова лишившись сознания.
На этот раз ее держали под снотворным, пока не довезли до места, и, поскольку Петра не видела никаких пейзажей, кроме стен чего-то вроде подземного бункера, она понятия не имела, где находится. Где-то в России – точнее неизвестно. По синякам на руках, на ногах и на шее, по царапинам на коленях, на ладонях и на носу Петра поняла, что обращались с ней не слишком бережно. Цена за удовольствие быть самодовольным и пронырливым интровертом. Или за умение доставать людей до печенок.
Петра лежала на койке. Вошла докторша и стала обрабатывать царапины чем-то вроде смеси спирта с кислотой без анестетика, по крайней мере так казалось.
– Это на тот случай, если недостаточно больно? – спросила Петра.
Докторша не ответила. Очевидно, та женщина предупредила ее, что бывает с теми, кто говорит с Петрой.
– А тому мужику, которому я двинула по яйцам, их ампутировали?
Снова молчание. Ни малейшего интереса. Может, это единственный образованный человек во всей России, который не говорит на общем?
Петре приносили еду, включался и выключался свет, но никто не приходил говорить с ней, и из комнаты ее не выпускали. Она слышала только звук тяжелых дверей, и было ясно, что ее решили наказать временным одиночным заключением за плохое поведение во время переезда.
