Однако прежде он не должен позволить состояться этой безумной свадьбе.
Неожиданно принц вспомнил, что должен встретиться с шутом. Что же от него нужно этому… Террансу? Почему он так настойчиво взялся его опекать?
Одолеваемый вопросами, ответов на которые у него не было, Генгрэд вошел в небольшой зал, где его уже ждал шут. В это самое мгновенье он увлеченно наблюдал, как паук обматывает нитями паутины свою жертву – мотылька, неосторожно присевшего на его липкую сеть, и, по обыкновению, облекал увиденное в куплеты:
Паутиной украсил паук уголок,
И бьется в ней мотылек:
Схорониться здесь хотел он от бед,
Но попал к пауку на обед…
– Что вы решили, ваше высочество? – не оборачиваясь, проговорил шут.
Генгрэд присел напротив и рассказал о своих ближайших планах. На лицо шута набежала тень грусти.
– Вы мыслите, как хороший человек, но не как мудрый правитель, а значит, к моему большому сожалению, сейчас вы не можете стать хорошим королем, ваше высочество.
– Я знаю, что я хочу сделать, и я сделаю это, – резко ответил Генгрэд. – А теперь будь любезен объяснить, для чего понадобилось открывать мне правду? Какая для тебя в том личная заинтересованность?
Шут подошел к небольшому шкафчику, из которого достал бутылку вина и два бокала, затем вернулся к столу.
– Ваше высочество, сейчас вы не сможете осознать, что именно мною движет, но, поверьте, мне действительно важно, чтобы вы стали хорошим королем. Это лучший исход событий. Однако вы еще не готовы, нет, не готовы, – задумчиво протянул он.
Шут протянул полный бокал принцу, но тот нетерпеливо отмахнулся, готовясь задать следующий вопрос, ибо загадочные рассуждения шута ничего ему не прояснили.
– Не желаете выпить с жалким шутом? Это – ниже вашего достоинства? – с улыбкой спросил Терранс.
Генгрэд молча взял бокал и залпом осушил его.
– Ошибка, мой принц, – отметил шут. – И где же ваш инстинкт самосохранения? Членам королевской фамилии без этого никак нельзя, – добавил он, выливая содержимое своего бокала на пол.
– За-зачем ты это сделал? – чувствуя, что произошло что-то нехорошее, сдавленно пролепетал принц заплетающимся языком. Сознание начало путаться, перед глазами поплыли красные круги…
– Вы все поймете из письма, которое прочтете чуть позже, а сейчас постарайтесь не удариться, ваше высочество…
Где-то совсем рядом послышался шум и чьи-то крики. Генгрэд попытался встать, позвать на помощь, как вдруг все закружилось, начало темнеть, и последнее, что он увидел, это странное выражение на лице шута, обернувшегося к нему от двери…
Попытка открыть глаза обернулась режущей болью. «Похоже, это начинает входить у меня в привычку: просыпаться с приступами боли», – мелькнуло в гудящей голове Генгрэда. В довершение ко всему, он не смог пошевелить ни рукой, ни ногой, потому что не ощущал их. «О, богиня-прародительница, – взмолился он, – только не это, только не обездвиженность, – уж лучше смерть!»
Сразу же вслед за вознесенной молитвой он почувствовал легкое покалывание в пальцах рук и ступнях и понял, что он попросту долго лежал в неловком положении. А может, молитва помогла? Скорее всего, – и то и другое.
Сквозь сполохи пульсирующей боли в висках принц различил звуки негромкой песенки:
Вдаль бежит дорога споро…
Ты куда же нас ведешь?
Верь шуту, мой принц, ты скоро
Там судьбу свою найдешь.
Коли страхи одолеют,
Будет мрачно на душе,
