– Нормально, – сказал инструктор. – Молодцы. Теперь вы сможете убивать. Теперь вы сможете убивать не только собак.
Упражнение было закончено.
* * *
– Эй, Сан Саныч, ты чего?
– Я? Так, задумался…
– О чем?
– О жизни.
– Меньше думай, дольше жить будешь.
– И лучше. Ну что, еще по одной? За Сан Саныча и его стройбат?
– За «два солдата из стройбата, которые заменяют экскаватор». Заменяют, Саныч?
– Запросто.
– Ну, поехали.
Подняли, опрокинули, крякнули, зажевали. Заглянули в капот.
– Н-да… Амбец мотору.
– Полный.
– Окончательный.
– Точно.
На том диагностика двигателя закончилась.
– А вот у нас, в морфлоте, если тельник грязный… Боцман… Во все, блин, клюзы… по самый топ…
– Ха, у нас в войсках дяди Вани, в ВДВ, когда ботинки… Старшина… В положение мордой в плац… И три часа…
– Да ладно, у нас ротный был, если кровать плохо заправлена, если хоть морщинка, он всю роту наклонял и, что ни попадя, через все отверстия рвал. Такой ротный…
– Да, армия – это вам не гражданка…
Дошла очередь до Сан Саныча, который тоже что-то должен был сказать. Насчет тягот службы. Потому что если где-то собираются несколько бывших воинов, они обязательно выясняют, у кого служба была круче. «Это вас е… мели?! – кричат, горячатся они. – Это нас е… ели! Так имели. Во все дыры!.. – Впрочем, через пять минут они так же горячо доказывают друг другу: – Это вы борзели? Ха, это мы борзели! Так борзели!..» И каждый в этой дискуссии обязан поучаствовать. Такая традиция.
И все посмотрели на Сан Саныча.
– Нас тоже, – сказал он. – Ну, не так чтобы. Но все-таки… Туда же…
И всё?
– А вы хоть строем ходили?
– Когда как…
– А в наряды?
– Бывало.
– Что ж это за служба? Это, считай, гражданка.
– Ну да, – кивнул Сан Саныч. – Почти гражданка… – И он как-то виновато пожал плечами.
– Ну, а форма? За форму-то хоть гоняли?
– За форму? – Сан Саныч на мгновение задумался. – За форму гоняли. Еще как…
* * *
Строй стоял на плацу третий час. Стоял кое-как. И в чем попало. Не в гимнастерках. Не в шинелях. Не в сапогах. Черт знает в чем стоял! В футболках, косухах, ватниках, плащах, пиджаках, застегнутых не на все пуговицы. Это была какая-то мосфильмовская массовка. Но это была не массовка.
– Пословицу слышали: по одежке встречают? – спрашивал очередной, но не последний инструктор. – В ней же, если промашку дал, и провожают – на кладбище.
Строй внимал.
– Вот ты – подойди сюда.
Крайний курсант вышел из строя. Протопал несколько шагов. Повернулся. Курсант был в костюме-тройке, при бабочке и в лакированных штиблетах.
– Тю, – сказал инструктор. – Где ты видел, чтобы джентельмены строевой шаг отбивали? Других занятий у них нет, как каблучками о плац стучать. Джентельмен ходит, себя уважая, а ты топочешь, как колхозник! Джентельмен – это не одежда, это диагноз. Их в ту, в нашу, революцию на раз матросики распознавали и тут же в распыл пускали. Потому что – походочка! И жесты. И взгляды… Характер одежда делает! Ну так доверься ей! Почувствуй обувку! У тебя ботиночки за полтыщи баксов! Их носить надо, а не загребать ими на манер граблей и не шаркать по земле! Такие ботиночки как носочки шелковые на ноге сидят – не слышно! Это как босиком ходить, а ты стучишь! Почувствуй свою обувь. И костюмчик валютный. В таком не ходят, такой – носят! А ты как в ватнике! Пройдись, ощути свой прикид. Он сам тебя поведет, сам тебе походку выправит! Понял? Встань в строй! А теперь – выйди из строя.
