Голос усмехнулся и сказал, что это очередной маленький кусочек моего смирения. И еще раз грустно отметил: как тяжело бороться с умом, который уже многое понимает, путем логических выводов. Я ответила, что мой ум теперь старается придерживаться реальности. Голос сказал, что «…от этого реальность просто балдеет…»~. Но вновь напомнил про несоединимость структур ума и Духа, дав мне понять, что ум все-таки обречен.
…Тут я уныло вспомнила про дубину, убившую меня, и поежилась. Сколько еще будет таких дубин? Чувство исхода было страшным… Голос клянется, что больше этого не повторится, однако была причина кое-кого убрать из моего ментала. Кого-то, кто сам никак не выходил. Уточнить не может, или не хочет.
Подходя к дому поздно вечером, я увидела молодую женщину, длинноволосую блондинку лет 35-ти, которая шла по улице и громко кричала. Стояла уже полная темнота, и на улице, кроме меня и ее, никого видно не было. Одетая в длинное черное кожаное пальто с мехом лисы, бомжихой она не казалась, но вела себя странно… Несмотря на холод, ворот пальто был распахнут, и виднелись белая открытая блузка и грудь. Я шла в темной куртке с надвинутым капюшоном, из-за темноты и высокого роста она приняла меня за мужика.
– Мужчина! – то ли зарыдала, то ли заорала она, и кинулась ко мне. – Сделаю все за пятьсот рублей!!!
Она подбежала и просительно заглянула мне в лицо. Волосы ее были растрепаны, а в глазах светилась нечеловеческая решимость сделать все… за пятьсот жалких рупий…
– Я не мужчина! – жестко ответила я, и прошла дальше. Женщина, продолжая громко повторять свою просьбу, ушла куда-то во тьму.
Неожиданно, метров через двадцать, я остановилась. Мне вдруг стало жалко эту бедовую даму, и ее готовность быть униженной за любую бумажку… Я покопалась в сумке и скорбно выудила оттуда пятьсот рублей, слегка помятыми стольниками… Так как на улице больше никого не было, женщина уже двигалась обратно. Я повернула лицо, и она подбежала ко мне.
– Зачем вам нужны деньги? – спросила я.
– На лекарства… – горестно забубнила она… – Очень надо, пожалуйста!
Я вспомнила, что аптека уже закрыта, но зато еще открыт «Дикси», где продается выпивка. Меня сейчас можно легко обмануть, однако я до последнего надеялась, что она не врет…
– Возьмите! – сурово произнесла я, протягивая ей деньги.
Женщина взяла купюры, и вдруг кинулась ко мне, намереваясь обнять и поцеловать. Может быть, я действительно спасла ее от чего-то? Я отпрянула, потому что не люблю, когда меня целуют чужие люди, да еще с сомнительной репутацией. Тогда она схватила мою руку, чтобы поцеловать… Но я только пожала ее прохладную ладонь, и успела вырвать свою, пока она не прижалась к ней губами… Попутно я что-то говорила про то, что нельзя никому ничего давать за бумажки, нельзя унижать свое достоинство… Она согласно кивала и все еще силилась выразить свою благодарность, а я развернулась и быстро ушла, не оглядываясь, чтобы не разреветься…
20.10
Вчера перед сном были сильные перебои сердечного ритма, усиление и ускорение. Но через полчаса я благополучно провалилась в свои квесты.
Утром Голос, наблюдая за бытовой рутиной (еду в метро, и так провожу полжизни), выдал:
«Скучно…»~
«Тебе меня мало, что ли?»
«Я от тебя устал.»~
Пожимаю плечами:
«Я не триста лет живу, чтобы от меня можно было устать!»~
«Мне нужны в объеме <все> ваши зеркалки.»~ (!!!…)
Вечером Голос заявил, что ему жаль со мной расставаться и прощаться с трудно нажитой совместной жизнью. Ибо он – это и есть я… А я как раз слушала Баха в наушниках, сидя на том самом стуле в офисе, на котором три года назад пыталась умереть, ради неправильно понятой идеи просветления
