И еще интересный факт. Бог сам впервые за все время сказал «не хорошо». Не потому, что не знал, или обнаружил недостатки Своего творения, а как ответ на инициативу человека, на совместный с ним поиск, творческий процесс. Ответом на вопросы Адама стала Жена, и их дальнейшее счастливое время продолжалось бы вечно, если бы не третье «не».
Оно вырывалось уже из уст змея…
Что-то очень важное, судьбоносное, произошло в ту ночь у подножия Елеонской горы. Что-то такое, что мы еще не до конца понимаем, и скорее не знаем. Гефсиманский сад стал местом, где судьба нашего мира висела на самом тонком волоске, сад превратился в арену самой яростной битвы, глубочайшего внутреннего давления, вплоть до кровавого пота.
«Господь, в ту ночь, в которую предан был…» – ночь, предопределившая дальнейший ход, всю кровавую драму, развернувшуюся в Синедрионе, в претории римского прокуратора, и наконец во всей своей страшной красе явилось в распятии Сына Божьего, руками римских воинов и предавших Его начальников народа.
Ночь. Обессиленный Иисус, проведя совместную пасхальную трапезу с ничего не подозревающими учениками, разделив с ними хлеб, подав им чашу, сказал таинственный слова – «примите, едите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое и кровь Моя, за вас проливаемая».
– «Очень хотел бы я есть Пасху сию, но сказываю вам, не отведаю от плода виноградного до того, пока не наступит Царства Отца Моего» – оглянув замерших учеников, Иисус протянул куски пресного хлеба и подал в руки каждого ученика. Разговоры и настроение вмиг изменилось, торжественная тишина повисла в воздухе. Каждый начал осознавать важность момента и надвигающейся угрозы. Фраза «один из вас предаст Меня» подлила масла в огонь и поубавила пыл споров о иерархии и желании занять место потеплее в грядущем Царстве.
«Воспев, пошли на гору Елеонскую».
У подножия горы располагался сад, небольшая оливковая роща, излюбленное место отдыха Иисуса и учеников. Среди оливковых деревьев в тихом и уютном месте, суждено было произойти яростной схватке, где от Иисуса ожидалось принять решение пройти весь путь, до самого конца, испить чашу ярости и гнева за весь мир или избрать другой путь, какой? Даже страшно представить.
– «Душа Моя скорбит смертельно».
Отойдя на расстояние брошенного камня, Христос упал ничком, всем телом прижимаясь к земле. Капли росы мгновенно пропитали хитон. Молитва исходящая из самых глубин, отпечатывая каждое слово вырвалась и устремилась в Небо.
– «Отче, да минует Меня чаша сия…» – это был тот момент, который сопровождал все время служения, весь путь, проделанный Христом за три последних года. «Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится!» (Лук. 12:50) Мрачная тень, нависшая над ним, теперь предстала всей своей явью, то о чем не хотелось бы думать, переживать, теперь явилось и вступило в отчаянную борьбу, где решалось окажется ли возможным спасение человеческой рода или останется очередной утопией и несбыточной мечтой.
Чаша до краев, наполненная гневом Божиим, чаша, которую никто из людей никогда не пил, оказалась в руках Иисуса.
Трижды Христос обращался в мольбе, трижды Он искал поддержки у заснувших учеников. Тишина. Ничто не нарушило течение ночи, никакого ответа. Мучительно прижимаясь к земле, Он вновь воззвал к Отцу.
– «Отче, да минует Меня чаша сия, впрочем ни как Я хочу, но как Ты».
