В высшем смысле вся Вселенная, все сыны Божьи, те, кто «восклицал от радости» однажды стали очевидцами еще одного глубоко нравственного поступка, тяжелейшего выбора Сына Божьего умереть за нечестивый род.
«Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас…» (Рим. 8:32)
Это стало отправной точкой спасения человечества. Не той точкой, когда Бог выгнал Первых из сада, предварительно одев их в кожаные одежды. Не той точкой, когда полная надежд Ева возлагала мессианские ожидания на своего первого сына, и которым не суждено было сбыться. Но, точкой, когда на одной «Лысой горе» воплотились желания веков в смерти Сыне Бога Живого…
Проблема греха, как было сказано выше, находится гораздо глубже всех нравственных категорий, и поэтому ее решение не входит в компетенцию нас с вами. Проще говоря, мы абсолютно бессильны что-то сделать и как-то ее решить. Выражаясь словами апостола Павла, «все согрешили и лишены славы Божьей» (Рим. 3;23) Где под словом «согрешили» подразумевается известный греческий аналог, означающий «пролететь мимо цели» (когда речь шла о стреле, пущенной в мишень). Другими словами, вся история человечества, на всех уровнях пошла не по тому пути, как задумывалась. Это происходит, как на микро, так и на макроуровнях, где мы, человеческие существа испытываем недостаток понимания, потери мироощущения и в конечном итоге испытываем смерть.
Еще хочу подметить одну деталь. Вопросы нравственности, морали, даже смерти, бросают вызов всей теории эволюции, в том смысле, что они противоречат ей, в самой своей глубинной сути. Все попытки каким-либо образом примирить их, на самом деле жалкие потуги самоуспокоения, на фоне внутреннего конфликта, когда здравый смысл и реальность диктуют обратное, несовместимое с общепринятой позицией.
Библейская история – это история решения одной большой проблемы, проблемы греха, причем со стороны Бога были предложены и предприняты пути и способы избавления и воссоздания первоначальной картины мира, когда все человечество однажды вернется в искупленный и вечный мир.
Змей увивался вокруг и норовил как можно больнее укусить, то и дело проникая в сознание даже самых близких сподвижников и сородичей. Ища момента, он готовился к решающей битве, где подразумевался один победитель, и промашки быть не должно. И такой момент настал.
«Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк и, раздев Его, надели на Него багряницу; и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.» (Мф. 27:27—31)
Два непримиримых образа мыслей, встретились лицом к лицу. Себялюбие и безусловная Любовь схватились в смертельной битве, от исхода которой зависело будущее всего человеческого рода.
Вознесенный на крест Сын Божий, испытывая нестерпимое одиночество, оставленный Отцем, Он во всей полноте воспринял ужасающую реальность небытия, где нет ни Бога, ни надежды, ничего. Полное разрущение, «поражение», проклятие. Никто и никогда во всей многовековой истории нашей Земли не подозревал на самом деле, что это такое.
Час пробил. Средоточие молитв и надежд висел сейчас на кресте, и в последний решающий момент воскликнул:
