Подбодрив себя такими мыслями, я свернула в соседний двор, надеясь, что все-таки участкового найду. Судя по словам украшенной мехами Светланкиной соседки, он пользуется большой популярностью у дам в возрасте, так что стоит мне побеседовать с тамошними старушками… Однако со старушками наметились проблемы. Двор был пуст, если не считать кота, в одиночестве гревшегося на солнышке возле первого подъезда. Кодовый замок на двери отсутствовал, я решила заглянуть в подъезд, надеясь, что кто-то из жильцов в это время дома. Позвонила в ближайшую квартиру и стала ждать.
Послышались шаги, я откашлялась, готовя вступительное слово, но надобность в нем отпала: двери распахнулись, и на пороге предстал Алексей Дмитриевич собственной персоной – в стареньких спортивных штанах и футболке. Впечатление он производил снова двоякое. С одной стороны, типичный мент, безденежный и бесперспективный, – и тут без старых спортивных штанов никак. С другой стороны, футболка в обтяжку демонстрировала достоинства фигуры, и посмотреть там было на что, хотя Алексей Дмитриевич плечики опустил и нагнал в глаза тумана, мол, впереди у меня лишь мизерная пенсия, железные зубы и одинокая старость. «Футболочку следовало выбирать осмотрительнее, если желали разжалобить, – мысленно отметила я, но тут же себя одернула: – Ладно, он боевой офицер и вовсе не обязан быть толстым тупым придурком, мечтающим о собственной даче в Сочи».
– Что случилось? – спросил он тревожно.
– Вы мне снились, – улыбнувшись, сообщила я. – С утра я в тоске и отчаянии. Стало ясно: если я вас не увижу, то брошусь под паровоз.
– Надеюсь, вы все же переоделись во все чистое, потому что если моя жена вас услышит, то паровоз может не понадобиться.
– Думаю, ваша жена отдыхает у тещи, не то вчера вы бы меня в гости не приглашали.
– Так то вчера… – вздохнул он и добавил: – Проходите, чего в дверях стоять.
Я прошла в квартиру, огляделась и выдала свою лучшую улыбку.
– Если у вас и была жена, то вы развелись, – вынесла я вердикт.
– Вот как? – поднял он брови. – А вы психолог.
– Одинокого мужчину, как и одинокую женщину, видно сразу, тут особых знаний психологии не требуется. Отсутствие заботы и женской ласки…
– Так вы меня приласкать пришли? – хмыкнул Алексей Дмитриевич и широко улыбнулся, пряча правую руку с обручальным кольцом в карман штанов.
– Это мы обсудим чуть позже, – кивнула я. – Кстати, когда вы не изображаете мента, которому, кроме мизерной пенсии, ничего в жизни не светит, за вашими плечами угадывается боевое прошлое.
– Это комплимент? – поинтересовался он.
– Не совсем.
– Моя жена умерла пять лет назад. Рак желудка.
– Извините, – вздохнула я.
– Пять лет большой срок. Успеваешь привыкнуть. Хотите позавтракать?
– Не откажусь, – кивнула я.
– Тогда прошу на кухню.
Квартира у него была однокомнатной. Казенно и чисто, как в казарме. Кухня выглядела веселее – шторы в клеточку, электрический самовар и пестренький фартучек на табурете. Видимо, хозяин снял его, когда услышал звонок.
– Присаживайтесь, – кивнул он на стул, снял с плиты кастрюльку, покопошился в ней, стоя ко мне спиной, и выставил на стол две тарелки с кашей.
– Гадость какая, – не удержалась я.
– Нечего привередничать, каша – самая полезная еда по утрам. А вы довольно нахальная девица, – заметил он с улыбкой, устраиваясь рядом.
– Я же журналистка. У скромной девушки в журналистике нет будущего.
