Домик, который стоял в ряду себе подобных, соединяясь с ними оградой, и который сам служил частью ограды перед черной иглой устремленного в небо менгира, был сожжен. Точнее, пережил пожар. Покачивались на петлях обугленные дверные створки, чернела закопченная стена, наполовину провалился потолок. Прибитые над дверью рога были обломаны и тоже обожжены. Вокруг ступеней валялись осколки горшков и склянок.
– Вот ведь, – спешилась Филия. – Был дом, и нет дома. Точно ведь соседи постарались. Все те, кого я лечила, заговаривала, кому помогала с родами, с кого лишней монеты не взяла, а порой и сама одалживала. Суеверия… Никакой благодарности.
– Трудные времена, – заметил Хелт, спрыгивая с лошади. – Ты бы не спешила, голубушка. Дело такое. А ну-ка…
Он подозвал двух ближайших воинов и махнул рукой.
– Проверьте, что там изнутри.
Воины пробыли в доме не более пяти минут. Вышли обескураженные.
– Все разбито, разграблено. Никого нет. Еще и нагажено на пол.
– Без этого не обходится, – поморщилась Филия. – Всякий избыток выхода требует. Ладно, я быстро. Кто со мной?
В доме, куда Рит вошла вслед за Филией вместе с Хелтом, и в самом деле воняло нечистотами, гарью и еще чем-то, напоминающим сгнившую плоть. Рит прижимала к носу и рту платок, а Хелт вполголоса поминал демонов и прочую нечисть.
– Вот здесь, – показала Филия пятно на полу. – Сама не видела, но по рассказам – вот здесь ваш король, Хелт, был смертельно ранен. И, возможно, вы бы вовсе были уже без короля, если бы не один… лекарь.
– Хопер? – вспомнила рассказ Рит. – То есть, Бланс?
– Он, сердечный, – кивнула Филия. – Все боялся, что нельзя слишком долго светиться под одним и тем же именем в проездных книгах. Как будто их кто-то листает. Ничего не осталось, ничего. Ладно. Пошли, нам во двор.
Они втроем прошли через оскверненное жилище и оказались в небольшом дворе, в котором ничего не было кроме стола, стоявшего на каменной плите, отхожего места и каких-то грядок. За забором, что замыкал двор, высился огромный менгир. Филия пошла к грядкам.
– Посадила что ли что-то? – усмехнулся ей вслед Хелт. – Так поливать надо было.
А потом поднял глаза к менгиру и сказал Рит, которая стояла рядом:
– Чуть ли не за сотню горожан умерло во время жатвы, пытаясь излечиться у менгира. И вот ведь, уже и храмовники запретили подходить к камню, и дозоры выставили, а все равно – прорывались, лезли через ограду, лишь бы прижаться с надеждой на исцеление. А потом – все одно. Огненная удавка на шее и смерть.
– А ты не подумал, что они смерти и искали? – спросила Филия, возвращаясь от грядок с небольшим горшком, отряхивая его от земли. – Если у тебя уже на загривке огонь пылает, что для тебя жизнь? Не всякий огонь водой зальешь. Вот, что нам было надо. И не смотри так, Хелт. Тут не золото и не серебро. А камни. Причем не самоцветы, а обычные. На дорогу высыплешь, и от других не отличишь.
– Те самые? – спросила Рит. – Те, что ты отдала…
Она осеклась.
– Да, – кивнула Филия. – Был некоторый запас. Если сотни лет осматривать древние храмы, открывать их алтари, да прикладывать к тому, что там хранится, свое умение, можно кое-что найти. Не знаю, правда ли, что именно этими камнями побивали три раза до смерти трижды пришедшего, но сила в них есть. И нам без нее никуда.
– Да это же ересь! – воскликнул Хелт.
– А это вокруг что? – побледнела от ярости Филия. – Благость? Ты бы лучше прикинул, откуда здесь такая вонь… Да и стражу бы вызвал. Точно где-то спрятан недоеденный горожанин. И спрятан тем горожанином, которых его не доел. Куда твои воины смотрели, если ничего не нашли? Или у них насморк? Нюх отбит?
