– Что вы там шепчите, Войцеховский, скажите, девушка поправится? – Спросил граф, но его собеседник, погруженный в свои мысли, не расслышал вопроса. Сжимая руками голову он что-то про себя шептал, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Да что с вами? Я спросил, девушка поправится? – вновь спросил граф, повысив голос. Доктор, тяжело вздохнув, посмотрел на него.
– Что? А… Нет-нет. Не поправится, – произнёс он скороговоркой. – Процесс превращения начался и его уже не остановить. Не думал что вновь столкнусь с подобным, – пробормотал он себе под нос. – Хозяин кабинета с удивлением посмотрел на него.
– Что? Что вы сказали? Какое ещё превращение?
– А? Нет… Превращение? Нет, я сказал отравление. В организм девушки попала какая-то инфекция и процесс отравления зашёл слишком далеко. Я бессилен помочь бедной девушке.
– Жаль. Бедная, бедная, Катарина, – вздохнул граф. – И всё же, господин Войцеховский, если в замке произошла вспышка инфекции, надо принять меры. Очень хорошо, доктор что вы оказались здесь.
– Да- да, конечно, – доктор поднялся с кресла. – С вашего позволения я вернусь к постели больной. – И уже взявшись за ручку двери он произнёс. – Удивительно это всё, Ваше сиятельство. Вот мы с вами образованные люди, и в силу этого, боимся назвать истинную причину происходящего здесь. Мы не в силах произнести это вслух. А ваши слуги, – доктор грустно усмехнулся. – Кажется, прекрасно всё поняли. Вон, посмотрите, чесноку везде понавесили, прямо как в глухой румынской деревушке.
Через пять минут после того как ушёл доктор, в кабинет заглянул Фриц.
– Господин, пришёл Адольф Клюге, владелец нотариальной конторы «Клюге и сыновья», он очень просит его принять.
Вошедший, был невысокий лысый мужчина с моноклем в правом глазу. Он держал в руках большой конверт из плотной коричневой бумаги и заметно волновался.
– Ваше Сиятельство, я счёл своим долгом лично прибыть к вам, чтобы принести свои самые нижайшие извинения.
– Извинения? Что случилось, господин Клюге, я не понимаю, – удивился граф. – За что вы собираетесь извиняться?
– Произошло чудовищное недоразумение. За все сто двадцать два года, что существует наша контора, такое произошло первый раз. Мы обнаружили это письмо, адресованное вам. И к нашему ужасу, выяснили что должны были передать его, ещё полтора года назад. – Глядя на помрачневшее лицо фон Траумберга и его насупленные брови, господин Клюге поспешно добавил. – Я понимаю, Ваше Сиятельство, что это абсолютно непозволительная оплошность, и что она бросает тень на нашу фирму. Но, прошу вас, посмотрите на дату! Это письмо было оставлено в нашей конторе почти пятьдесят лет назад! Ещё при моём дедушке, царствие ему небесное. Немудрено что о нём забыли. – С этими словами нотариус положил перед графом конверт.
Пруссак криво улыбался и был, что называется, уже изрядно навеселе. Весь он был какой-то лощёный, подтянутый, и гусарский мундир на нём смотрелся очень эффектно.
– Разрешите представиться, господа, Вальтер фон Гертвиг, – кавалерист картинно щёлкнул каблуками. – Женюсь, господа, вот такие дела. Увы, наступил конец моей холостяцкой жизни. Еду к невесте в Дрезден, а весь поезд забит скучными бюргерами и их унылыми жёнами. Нескем даже выпить. Вот взял Ганса и пытаюсь отыскать здесь какого-нибудь брата – офицера. А тут сразу двое, да ещё и любителей поэзии.
