Тени на мосту - страница 14

– Тебя там знают?

– Да, доводилось там бывать.

Мы не спеша шли по дворам. Эта ночь была прохладная. Мне повезло: я была в темно-серых джинсах-скинни и джинсовой куртке. А вот Марти был в шортах и черной толстовке с капюшоном, который он надел сразу, как только мы вышли на улицу. Я подумала, что он начнет замерзать: «Если хочешь, можем пойти обратно».

– Нет. Не хочу. Расскажи что-нибудь о себе.

Просьба рассказывать о себе меня всегда вводила в ступор, но так как от своего неразговорчивого собеседника я вообще этого не ожидала, то сейчас окончательно растерялась.

– Я и не знаю, что рассказать…

– С кем ты живешь? С родителями или, может, с…?

– Одна. Я живу одна.

– Не одиноко?

– Все меня об этом спрашивают. И обычно я говорю: нет, это классно, это та свобода, о которой я всегда мечтала (не люблю зависеть от других людей). Но, честно говоря, порой мне становится очень одиноко… Я бы сказала, что в такие периоды одиночество попросту съедает меня по кусочкам.

– Вряд ли ты знаешь, что такое настоящая свобода, – глаза Марти выглянули из капюшона и посмотрели на меня.

– А ты знаешь?

– Ха, спрашиваешь, я же мотоциклист, – усмехнулся он, – а если серьезно, то для меня это просто жизнь без ограничений. Вернее сказать, без зависимости от общественных рамок и мнений. Я живу так, как желает душа. Никого не слушаю. И просто следую своим желаниям.

– Звучит красиво. Но не безопасно. По-моему, именно из такой философии рождаются маньяки и убийцы.

– Они рождаются как раз из сплошных ограничений. Им не удается социализироваться, потому что они мыслят не как все. Думаешь, они бы стали ненавидеть людей, если бы нашли среди них свое место? – полминуты спустя Мартин продолжил. – Убери границы у своей реальности. И не давай другим загонять тебя в рамки.

– Да так и до психушки недалеко…

– Если у тебя, помимо безбашенных идей, есть здравый смысл, то психушка тебе не грозит. Зато будешь свободнее и счастливее. Ты же понимаешь, что свобода – это не про одиночество.

– А ты не одинок?

Марти остановился, взял меня за руку, развернул, и мы пошли в обратном направлении. Это секундное действие дало мне понять, что он действительно замерз: его рука была ледяная. И тут же он убрал руки в карманы.

– С кем ты живешь? – возобновила я диалог. – Ты говорил, что у тебя есть сестра.

– Да, живу с ней и с отцом.

– А сколько сестре лет? – я не стала спрашивать про мать, хоть мне и было любопытно.

– Десять.

Еще несколько минут до дома мы шли молча. В квартиру поднялись так же тихо, как и ушли из нее. Там стояла тишина, и от наших незначительных звуков даже никто не проснулся.

– Что ж, дело сделано, теперь ты сможешь уснуть? – спросил Марти шепотом, пока мы еще стояли в коридоре.

– Думаю, да, – я подняла на него свои глаза и положила правую руку на его плечо. Я поняла, что еще никогда не видела его так близко и у меня никогда не было возможности рассмотреть его внешность. Все время, что мы виделись прежде, он либо был в мотошлеме, либо был отвернут, либо было темно. Сейчас я пристально смотрела на него и удивлялась, насколько же черты его лица были идеальны. Он обладал выразительным взглядом с некой остринкой, что придавало ему уверенности. Губы у него были слегка пухлые бледновато-розового цвета – красивые. И на контрасте с ними мое внимание привлекли худые скулы, которые своим твердым контуром передавали волевой характер Мартина. Осматривая его все больше, я стала понимать, почему он нравится многим девчонкам: его лицо в сочетании с темными взъерошенными волосами выглядело взятым с обложки журнала с красивыми мужчинами, что уж говорить про наличие байка. – Спасибо тебе. Я пойду в комнату, спокойной ночи, Мартин.