Ухватив за рукав, он поволок меня на кухню, быстро сообразил кофе и сунул мне в пальцы сигарету.
Сбитый с толку его натиском, я запротестовал:
– Какого черта?! Ничего не случилось… И ты же знаешь – я не курю!
– Сегодня ты куришь! – произнес он с нажимом. – И еще, сегодня ты пьешь водку, раз не можешь по-другому расслабиться. Пусть тебе будет хреново! Ты же знаешь: чтобы сделать человека счастливым, сделай его очень несчастным, а потом верни «как всегда». Ну, водку пьем?
Он был так деловит и напорист, что я даже не смог рассердиться.
– Ладно тебе! Вовсе ни к чему такие радикальные меры…
– К чему! – отрезал Коляныч и прикурил мне сигарету. – На, вдохни эту гадость и расскажи, отчего это у тебя в последнее время такой вид, будто все окрестные призраки кагалом вломились к тебе на постой. Давай, давай! Я от тебя не отстану!
Может, он прав? Я посмотрел за окно на зеленый туман нежной листвы, на пробуждающийся от зимней спячки город и затянулся сигаретой… Почему-то не было ни кашля, ни головокружения. Полная анестезия. И действительно, какого черта?
После того как я выговорился, Колька с минуту молчал, смешно шевеля бровями.
– Да-а, – наконец протянул он, – все складывается один к одному…
– Что складывается? – Я с отвращением втиснул сигарету в блюдце.
– Балда! Ты даже не попробовал проанализировать ситуацию!
– А что тут анализировать! Кутузов – чернушник! А мы – ослы…
– И это все? – Колька ехидно прищурился. – Все, что ты можешь сказать? Или у тебя есть идеи?
– Валить нам надо из этой секты…
– Ого! Здравая мысль! Валить… Это не так-то просто. Не перебивай! Я знаю, что говорю, – есть опыт… Вот что, у тебя есть карта города?
– Была где-то, а что?
– Тащи сюда. Кажется, я знаю, где собака порылась…
Я полез разгребать свои завалы в поисках карты, а Колька на кухне звенел посудой, что-то напевая себе под нос. Когда я вернулся, кухня сияла.
– Что-то ты, братец, говнецом подзарос! – Коляныч самодовольно оглядел результаты своих трудов. – Давненько я не мыл столько грязной посуды… Ну, давай сюда!
Он выхватил из моих рук карту и расстелил на столе.
– Смотри! – Он ткнул пальцем в Васильевский остров. – Здесь квартира Учителя, так? Здесь, – палец скользнул ниже, к Гостиному двору, – Пашкин зал. Здесь, на Лиговском, еще один. Тут, на Исполкомской, ведет Валерка… Продолжишь?
– На «Елизаровской» Леха, на «Ломоносовской» Сашка… К чему ты клонишь? Залы на одной линии метро?
– Конечно! – Коляныч мрачно посмотрел на карту.
– И что?
– А занятия-то везде в одно и то же время, вот что! Он использует метро как трубу, гонит энергию со всех залов, когда сотни придурков вроде нас колбасят там поклоны! И накачивает своего бобика! Фактически он нас ест! Это не просто секта, Игореха! Я даже не знаю, как это назвать!
– Ты хочешь сказать, он создал эгрегор? Как у Андреева?
– Еще не известно, кто кого создал. Ты же помнишь все эти мифы про поездки в Китай и Японию? Как знать, где Кутузов подцепил это дерьмо? Может, у него и выхода-то другого нет! За год он аккумулирует нужный запас и сливает всех учеников! А через пару лет возникает, как чертик из табакерки, находит новых или собирает старых инструкторов, и все начинается сначала!
Некоторое время мы сидели, тупо уставясь на карту. Я чувствовал, как внутри что-то с шорохом разворачивается, будто истрепанный древний свиток, только что извлеченный на свет…
И тут я засмеялся! Коляныч посмотрел на меня, как на больного.
