– Хорошо. Фома Неверующий. Смотрим здесь! Вот сумма. На следующий день на вот – смотри – на вот этого министра заводится уголовное дело! Опять совпадение?!
– И сколько еще таких… Совпадений?
– Ты глухой?! Я ведь уже сказала: девятнадцать! Они все по датам и цифрам сходятся с гроссбухом! Только в гроссбухе не было инициалов! А вот Макс отследил все крупные денежные поступления и вывел связь с конкретными людьми.
– Хорошо. Может быть, – кивнул Андрей, – но чей это вообще гроссбух? С чего такое внимание Макса…
– Андрей, – перебила Карина, – это гроссбух вашего отца.
– Мой отец – не преступник! – взревел Андрей, – с чего вообще в твою блондинистую голову втемяшилось, что это его гроссбух? Ты заигралась в детектива! Ты…
– Андрей, – тихо проговорила Карина, – тут все данные фирмы. Корреспондентские счета. Все данные. Это тетрадь черной бухгалтерии. Тут ведь все написано. Все реквизиты. Это вообще не вызывает сомнений.
Андрей взял гроссбух и уселся с ним на диван. Да. Название фирмы его отца, которой теперь управляет Макс. «ШирокоСтрой». Название не менялось с момента основания Леонидом Широковым в начале девяностых. Отцом Андрея и Максима.
– Отец постоянно мутил какой-то бизнес, – начал вслух вспоминать Андрей, – но только в конце восьмидесятых он как-то резко преуспел. Я это помню, ведь мы с Максом уже… Я уже учился в универе, а Макс только поступал. И Максу оплатили обучение в МГУ. Дорого безмерно. Я тогда завидовал жутко. Мне-то пришлось поступать на бюджет.
– Макс тебя младше на три года?
– Да, он 74-го, – подтвердил Андрей, – ему горячие пирожки достались. А мне пришлось на бюджет прорываться. Родители тогда сказали, что не потянут платное.
– Тебе не предлагали перевестись, когда дела наладились?
– Предлагали. Но я не захотел. Закончил универ по специальности туризма и никогда в жизни не работал в этой сфере. Я начал рисовать еще в школе. Сначала в школе, а потом и в универе писал портреты и продавал их за неплохие деньги. Особенно парни хорошо платили, чтобы я изобразил девчонок, которые им нравятся. Я всегда был не тем, кого бы хотел видеть на месте старшего сына мой отец.
– А Макс? Тем?
– О да! Макс стал отдушиной отцу.
– А маме?
– Мама… Мама любила нас обоих. Но так как Макса взял в оборот отец, мы с ней проводили много больше времени. Я написал два десятка ее портретов. Почти все сгорели.
– Сгорели?
– Да. Родители были на даче. Когда… – Андрей умолк.
– Когда? – Карина опустилась рядом с ним на диван.
– Когда дом подожгли. Они сгорели заживо. Все портреты тоже.
– Я сожалею, – прошептала Карина, – хоть эти слова очень ущербны, но я правда сожалею.
– Макс тебе не рассказывал? – Андрей встал с дивана и направился к кухне.
– Нет. Он вообще не очень сильно был охотник говорить о родителях. Только о тебе часто упоминал. Он тебя любит очень. Это видно. И переживает за тебя.
– А чего за меня переживать? – вскинулся Андрей, – вон, это мы теперь за него переживаем! Куда он пропал!
– Да. Вернемся к нашему делу. Смотри, что я нашла на полях! – Карина подошла с листком, исписанным почерком Максима, к кухонному столу, – тут телефон некоего Морозова. Это имя тебе о чем-то говорит?
– Его зовут Степан?
– Не знаю, но похоже. Перед фамилией стоит «С».
– Это подчиненный отца. Последний раз я его видел девять лет назад. На похоронах родителей.
– Звони ему, – Карина скрестила руки на груди и встала перед Андреем.
