- Да, - она кивнула и снова наполнила свой стаканчик. - Но мои друзья сказали, что я не должна говорить об этом. Это заставляет людей чувствовать себя неловко, - она покачала головой и сделала еще один глоток.
- Ну, я уже знаю, что ты серийный убийца. Что может быть более неловким, чем знать это?
Она засмеялась и подавилась своим напитком. Закашлявшись, она помахала рукой перед своим лицом. Это было восхитительно.
- Делает ли меня принесение жертвы для сатанинского ритуала серийным убийцей?
- Я думаю, как только ты убиваешь больше трех человек, ты становишься одним из них.
- Рада это узнать.
Я игриво подтолкнул ее под руку:
- Однако это вскроется, только если тебя поймают.
- Верно, - она снова поднесла стаканчик к губам, и я подумал, не стоит ли посоветовать ей притормозить. Слишком много сахара может испортить даже самый лучший шоколад.
- Моя мама умерла, - выпалила вдруг она, и в ее глазах появились слезы. - Это то, что я пытаюсь забыть, для этого я пью. Но я понимаю, что не смогу этого забыть. Да, на какое-то время мне станет легче, но потом всё пройдёт, и я вновь вспомню о ее смерти. Не хочу этого. Не хочу грустить. Я хочу быть счастливой, но не могу. Не могу. Просто не способна на это. Каждый раз, когда я хоть немного счастлива, я чувствую себя виноватой из-за того, что могу радоваться даже тогда, когда потеряла маму.
Она сказала все это довольно быстро, даже показалось, что она успокоилась. А потом она снова расстроилась, пожалев о том, что рассказала. Я смотрел на нее, не в силах ничего сказать, потому что точно понимал, что она ощущает.
- Я думаю, мои друзья были правы, - она снова попыталась допить свой напиток.
- Это не так, - поспешно выпалил я. - Потому что я чувствую то же самое.
Она опустила свой стакан:
- То же самое?
Я киваю:
- Мой брат умер полтора года назад.
- Мне так жаль.
- Мне тоже.
Ее глаза наполнялись слезами.
- Не становится легче?
Я проглотил комок в горле:
- Нет. Однако тебе придется с этим смириться. Я этого не сделал и в течение полугода был зол на всех. Ужасно зол. Я был зол на весь этот долбаный мир.
Однажды, я просто увидел, как к моему подъезду подходят два человека в форме.
Я понял это в ту же секунду, как раздался звонок в дверь. Я чувствовал это всем своим существом, и всю предыдущую неделю мне снились кошмары о том, как моего брата убивают в бою.
- Это было внезапно? - спросила Аня тихим голосом. Она наклоняется ближе, чтобы я мог ее слышать.
- Да, - сказал я ей, откинув ее густые волосы за ее же плечо. Она вздрагивает от моего прикосновения и поворачивается. Ее глаза были затуманены - как от горя, так и от алкоголя, который быстро овладевал ею. - Пойдем, - я взял ее за руку, и мы стали пробираться через квартиру к свободному углу возле окна в одной из комнат. Здесь было гораздо тише.
- А что случилось с твоей мамой? - мягко спросил я, когда мы сели на пол. - Это было неожиданностью?
- И да, и нет, - сказала она мне, поднимая голову к потолку. - У нее был рак, но наступила ремиссия. Дела шли на поправку, а потом внезапно рецидив. Она прошла путь от преподавания танцев по вечерам в четверг до того, что ей осталось жить три недели.
- Боже, это ужасно. Мне очень жаль.
- Спасибо, - Анна шмыгнула носом и протерла глаза. - С того дня прошло всего несколько недель, и мои друзья подумали, что выход в свет и вечеринки вернут меня к нормальной жизни.
