– И ты приспособилась?
– Не-а! – Настя улыбнулась. – Но у меня всё впереди!
– Тогда в чём главная причина увольнения?
– Во всём сразу, наверное… Директор кошмарная в той школе! Рита Игоревна Шевелёва. Кстати, не разрешала называть себя Маргаритой, а только Ритой Игоревной. У неё тяжёлый, давящий взгляд, низкий суровый голос. Глядя на этого человека, сразу понимаешь, что ничего с тобой обсуждать не будут – надо закрыть рот и повиноваться. Хотя голос не командный. Однажды после уроков я сбегала домой пообедать и опоздала на планёрку минут на десять. Директор покосилась и говорит, как бы между прочим, негромко, но иголкой в попу: «На планёрку, просьба, не опаздывать». Ученики не воспринимали меня всерьёз! Ведь им по семнадцать, а мне двадцать два – разница не очень большая.
– Да и выглядишь ты моложе своих лет, – добавила Таня.
– Вот и представь: парни высокие, девушки фигуристые. Помню, меня ещё не знали, я подошла посмотреть на линейку, а учительница: «Ой, новенькая? Из какого класса?» Несерьёзно! Да и сама я не умела создавать дистанцию. Когда увольнялась, одна из моих учениц призналась: «Анастасия Михайловна, вы нам как подружка!»
– Ты сдружилась с девочками? – засомневалась Таня. – Такой возраст… В этом возрасте они склонны относиться оценивающе и даже презрительно.
– Оценивали! – кивнула Настя. – Особенно первое время оглядывали сверху вниз. Я от этого старалась закрыться, сразу уходила в тему урока. Довольно скоро мы привыкли друг к другу, и чувство соперничества сгладилось. Сложнее было с парнями: заигрывали! Как-то я пошла с двумя классами в поход…
– Ты была классным руководителем?
– Нет! Классное руководство в первый год не дают, сама вызвалась! Митя помогал, сопровождал к реке. Это было весной, снег ещё не растаял. Я вела себя по-детски: бегала с ребятами, хи-хи, ха-ха. Парни могли подойти, приобнять – не по себе становилось! Хотя сама виновата… Помню, хожу по классу, рассказываю. На мне чёрная юбка и розовая кофточка, сверху пиджак. Стало жарко, и я – раз! – пиджак скинула. Парни глаза вытаращили: «Ого! Ни фига себе!» Мило улыбались всегда. И шушукались между собой, будто я к кому-то неровно дышу.
– Может, ты и вправду неровно дышала? Кто-то особенно нравился? – хитро прищурилась Таня.
– Нет, что ты! Вот сейчас мне дают пятые классы, ребятишкам 11—12 лет. Думаю, сумею держать дистанцию! А там невольно видела, что они всё-таки мужчины. Садилась рядом за парту во время написания сочинений – наверное, это неправильно, с педагогической точки зрения. Называла уменьшительными именами: «Сашенька», «Ванюша». И на «вы». И так дистанции нет, а я ещё больше сокращала!
Другая трудность – плохо понимала свою роль в классе. Чрезвычайно неудобно было заставлять детей писать. Бедные! Они ведь устают! Боялась дать лишнюю нагрузку. А ведь ребята затихают именно на тех заданиях, когда нужно писать! А на устных – треплются и расслабляются. Стала понимать это только под конец учебного года. Из-за того, что мало заставляла писать, в классе царил жуткий шум, особенно в классе ЗПР: они прыгали по партам. Кстати, в ЗПР меня любили больше всех. Потому что я их жалела. Им вдолбили в головы, что они дураки, вот у них и пропало желание учиться, раз дураки. Между прочим, среди них были два мальчика, которые случайно там оказались: просто медленно работают. Как-то на урок в ЗПР пришла чья-то мама, посмотреть, как я учу. Она была в шоке: «Вы даёте такой уровень, так обращаетесь! Никогда не видела, чтобы к ним с таким уважением!»
