– Черт! – заскрежетал зубами Брюс. – Что ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты перестал притворяться мертвым, – взволнованно заявил Майк, начиная терять терпение. – Я хочу, чтобы ты видел зло и боролся с ним.
– Замечательно! Вот прикуплю подержанные доспехи и белого коня, брошу вызов жестокости и равнодушию, похоти и жадности, ненависти и бедности…
– Да я не то… – пытался вмешаться Майк, но Брюс не дал ему возможности. Его красивое лицо потемнело от гнева и солнца.
– Ты хочешь, чтобы я боролся со злом? Придурок, ты что, не знаешь – у него сто голов и на месте отрубленной сразу вырастает еще сто? Зло есть и в тебе, а значит, чтобы его уничтожить, ты должен уничтожить себя.
– Ты трус, Керри! Обожжешь пальчик и бежишь строить себе укрытие из асбеста…
– Я не люблю, когда меня обвиняют в трусости, Хейг. Попридержи-ка язык.
Майк замолк, и его лицо смягчилось. Он улыбнулся.
– Прости, Брюс. Хотел тебя поучить…
– Спасибо, – с каменным лицом процедил Брюс. Извинения его не успокоили. – Ты хотел меня поучить, большое спасибо! А чему, Хейг? У тебя какая специализация? «Как стать успешным и счастливым», лекцию читает весельчак Майк Хейг, дослужившийся до лейтенанта черной армии Катанги, – как тебе тема? Или что-нибудь понаучнее: «Использование алкоголя в духовных исканиях»…
– Ладно, Брюс. Все, молчу.
Керри внезапно понял, как глубоко он ранил Майка. Лучше бы промолчал. Однако сказанного не вернуть. Майк Хейг вдруг как-то постарел и поник. Морщины под глазами вмиг стали глубже, а глаза поблекли.
– Да, забавно получилось, – с коротким горьким смешком подтвердил он.
– Переборщил немного, – признал Брюс и добавил: – Наверное, надо было тебе дать пристрелить Хендри. Пустая трата патронов на самом деле, но если уж тебе так не терпится, на, возьми мой. – Брюс вынул пистолет, протянул его Майку рукояткой вперед и обезоруживающе улыбнулся.
Улыбка вышла такой нелепой и такой заразительной, что Майк невольно расхохотался. Шутка, конечно, не из лучших, но искорка зажглась, и внезапно они оба зашлись смехом.
Черты Майка разгладились, как тающее масло, он словно помолодел лет на двадцать. Брюс в изнеможении прислонился к мешкам с песком, все еще держа в руке пистолет, и его длинное стройное тело сотрясалось от хохота. В этом смехе было что-то лихорадочное, отчаянное, как будто с его помощью они хотели избавиться от вкуса крови и ненависти.
Снизу, с платформ, на них смотрели солдаты и тоже стали подсмеиваться – из солидарности, не замечая болезненной ноты.
– Эй, босс! – крикнул Раффи. – В первый раз вижу, чтобы вы так по-настоящему хохотали.
Эпидемия распространилась: смеялись все, улыбался даже Андрэ де Сурье.
Смех не коснулся только одного человека – Уолли Хендри. Лейтенант стоял, молчаливый и угрюмый, оглядывая всех маленькими, ничего не выражающими глазками.
* * *
Во второй половине дня отряд подъехал к мосту через реку Шек. Автомобильная и железная дороги пересекали реку рядом, но потом разделялись, и шоссе уходило влево. К воде спускались густые заросли колючего боярышника и древовидного папоротника, сквозь которые поднимались огромные деревья, цветущие только на самой верхушке, на солнце.
– Хорошее место для засады, – пробормотал Майк Хейг, окидывая взглядом величественные заросли по обе стороны путей.
– Просто чудесное, – съехидничал Брюс.
Судя по тому, как настороженно вели себя солдаты, было видно, что и они полностью согласны.
