– Привет, беби, – кивнул он Женьке и тут же обратился к деду: – Вот так, – и развел руками. – Я для нее на Гвадемалу залезу, если потребуется, а она на этого певуна смотрит. И чего я ей не нравлюсь? Не знаешь, дед?
– Куда залезешь? – переспросил дед.
– А, – парень махнул рукой, – на Гвадемалу, гора такая есть, самая высокая в мире.
Дед рассмеялся:
– Может, Килиманджаро, или Эверест, – поправил он нерадивого географа.
– Один черт, что Кала… мажа.., а Гвадемала, она и есть Гвадемала. Так вот, я для нее все, а она все на этого смотрит, – он махнул рукой в сторону брата, – все глазки ему строит, – и паренек состроил смешную гримасу, показывая, как девушка строит брату глазки.
Женька невольно засмеялась.
– Тебе смешно, беби. А мне грустно, – он многозначительно покачал головой.
– А мне больше нравится в веснушках, – вдруг неожиданно для деда заявила Женька.
– Ленка что ли? – удивился парень. – Ха! Ну ты даешь, беби. Да она ж толстая. И дура. А Наташка, она вооо какая.
– Какая вооо? – не поняла Женька.
– Классная она, – парень вздохнул. – И все на этого смотрит, – он кивнул в сторону костра.
Лицо его было подвижным. Мимика то и дело менялась, даже когда он молчал, видимо, внутри его шел какой-то диалог то ли с собой, то ли с братом.
– Вот он, певун этот, – парень зачем-то развел руки. Что это означало ни дед, ни Женька не поняли, – он все поет и поет, поет и поет, поет и поет… А я Волгу могу переплыть. А он нет.
– Кто тебе сказал, что нет? – Брат стоял за его спиной. Он тоже был порядком пьян, и возможность рассуждать трезво, вероятно, уже покинула обоих.
– А спорим, не переплывешь, – на удивление бодро вскочил Боря.
– А, спорим.
Они скрестили руки.
– Дед, разбей.
– Да вы сдурели! – воскликнул дед. – Вода в Волге лед.
– Разбей, дед, – упрямо проговорил пижон. Оба рыцаря покачивались, держась за руки. Но было видно, что слова Бори задели пижона за живое.
Обе девушки тоже подошли и теперь стояли рядом.
– А что, посмотрим, кто из вас горазд, – лукаво произнесла красавица и разбила руки.
– Да ты что, они ж потонут, – всполошилась толстушка.
– Да ладно! Ничего не потонут, это ж не море. А то и струсят, не поплывут.
Она прекрасно понимала, что вся эта борьба идет исключительно за ее внимание, и была явно этим довольна. Прекрасная дама на турнире, где смелые рыцари сражаются за ее сердце. И только толстушка была действительно напугана. В отличие от своих товарищей она не была пьяна и способность мыслить не потеряла.
– Да останови же ты их! – крикнула она. И голос ее стал твердым и холодным, а в лице появилось нечто жесткое.
Но, видимо, колесо судьбы уже сдвинулось с места, и плавно поползло, все более ускоряя бег. Оба горе-рыцаря уже стянули одежду и подошли к воде. И тут пижон остановился. Вода и вправду была ледяной. Парень как-то съежился, нерешительно потрогал ногой воду и оглянулся. В его взгляде было сомнение. Фигура пижона уже не выражала той решимости, с которой еще несколько минут назад он готов был прыгать в воду, вероятно, он был бы рад отменить заплыв и оглянулся, ища поддержки в лице Красавицы. Но она только надменно улыбалась. «Ну что, струсил?» – читалось в ее глазах.
– Костя, не делай этого! – крикнула толстушка и бросилась к парню.
Но это, видимо, только подтолкнуло его, и он нерешительно, но шагнул в воду.
– Ребята, там фарватер, не валяйте дурака, – закричал дед, но с места не двинулся.
