Рыбак осёкся.
– Продолжайте, Петар, продолжайте, – процедила маленькая Лаура.
– Речь, разумеется, о военных кораблях, ваше высочество, – глуповато ухмыльнулся тот и развёл руками. – Я на своём судне никаких предрассудков не питаю. И дома, на суше, тоже! Сами видите, вон, пареньки-то как славно ладят – мой и короля! Какие уж тут предрассудки!
– Конечно, конечно, – леденяще улыбнулась девочка.
– А зачем же он так неосмотрительно? – ввернул Марко, чтобы разрядить обстановку.
– Игрок он был, капитан Жемчужная Борода, говорю же вам. Игрок! Над суевериями смеялся. Специально поступал так, чтобы все дурные знамения нарочно на себя понавести. Показать, что они ему нипочем. Как будто бы он старался затолкать их судьбе в пасть, чтобы она опешила и подавилась своими неудачами. И ему удавалось. До поры, до времени. Напор, задор, нахальство. Люди считали его неуязвимым – и для пушек королевских флотов, и для штормов с бурями, и для ударов провидения. Руфус пересёк Эпиотическое море, удрал от левиафана, преодолел Плавучие сады и нашёл те руины в джунглях, где берёгся синий камень Радамант. Сапфир тот был вложен в пасть жуткой статуи-мантикоры. Перед смертью поверженный вождь ванар, охранявших сапфир, – старый такой, седой обезьянин – сказал пирату, что любой, вытащивший камень из пасти статуи, умрёт. И нечто вдруг так напугало Руфуса Жемчужную Бороду, что поверил он волосатому вождю. Но оставить сапфир после таких мучений не позволяла пиратская гордость. Потому он выломал статую целиком – а она тяжеленная была, здоровая, из чёрного гранита – и на тросах погрузил на корабль, не потревожив Радамант в пасти чудища. Привёз на Грк и водрузил в самой большой башне крепости. Говорят, гранитная мантикора до сих пор там стоит, и если кто осмелится проплыть близко к дьявольскому острову, тот сможет увидеть сквозь пелену ливня синеватые проблески Радаманта на верхнем ярусе башни…
– А с Руфусом что случилось? – спросил Марко, которому начинал нравится этот бесшабашный пират. – Удача так и не изменила ему?
– Эх, принц, удача всем изменяет, рано или поздно. Помер капитан Жемчужная Борода. Смерть, нелепей и не придумаешь. Напился раз ночью со всей своею шумной командой, вышел на верхнюю палубу свежего бриза глотнуть, да не устоял на ногах, кувыркнулся за борт, башкой вниз, и пошёл ко дну. Разгильдяи-матросы только на утро пропажу капитана обнаружили.
– Думаешь, это остров его сгубил? – подал голос Эрик.
– Кто знает, сынок… Монахи сильное проклятье наплели. Даже такая непробиваемая удача, как у Жемчужной Бороды, могла трещину дать. Пусть не сразу, да прохудилась.
– Дядя Петар, – послышался голосок Лауры, которая, похоже, и думать забыла о неуклюжем пассаже про женщину на борту, и вновь вся погрузилась в историю, – а мантикора с сапфиром и правда сейчас стоит на острове?
– Откуда ж мне знать! – развёл руками рыбак. – Говорят!
– Кто же говорит, коли никто и близко туда не подплывает? – усмехнулся Эрик.
– Да находятся время от времени смельчаки. Одних уж нет, сгинули в тех гиблых водах. А кто выкарабкался – рассказывают. Посвёркивает, говорят, Радамант в крепости Жемчужной Бороды. Сквозь тучи и грозы. Нет-нет, да мигнёт в пелене синенькая звёздочка.
– Вот бы увидеть эту звёздочку, – тихонько прошептала Лаура, подперев щёку кулачком.
Марко молчал, и в голове его неслись хороводом небывалые мысли. А вдруг этот камень и правда там? Так ли страшен Грк, как о нём говорят? И какой лихой был этот Руфус! До чего хочется так же оседлать судьбу и заставить её дуть в твои паруса! И какая она неземная – принцесса Лаура с острова Млен…
