Я дал объявление в газете – только в трех номерах и подряд.
Через четыре дня у меня были ученики на теннисных кортах, и эта работа пришлась мне по душе. (Теннисом я не очень увлекался. Но в казино нашлось несколько затрепанных руководств: «Совершенствуйтесь в теннисе», «Теннис для начинающих». Да и более почтенные занятия не обходятся без элемента блефа.) К концу недели пошли телефонные звонки и письма. Среди первых писем была просьба зайти для переговоров в «Девять фронтонов» – визит этот привел к осложнениям, о которых пойдет речь дальше; в другом мне предлагали читать вслух произведения Эдит Уортон пожилой даме, которая была знакома с писательницей, когда та жила в Ньюпорте, и прочее. Телефонные звонки были разнообразнее. Я впервые выяснил, что всякий человек, представший перед широкой публикой, вынужден вступать в отношения с теми, кого мы легкомысленно именуем «крайними». Сердитый голос объявил мне, что я немецкий шпион и что «мы за тобой следим». Какая-то женщина убеждала меня изучить и проповедовать Глобо и тем готовить мир к всеобщему и прочному миру.
Были и звонки посерьезней.
– Мистер Норт!.. С вами говорит секретарь миссис Денби. Миссис Денби интересуется, могли бы вы читать вслух ее детям по четвергам с половины четвертого до половины седьмого?
Я сразу сообразил, что это – «выходной вечер» гувернантки. Голова у меня еще слегка «кружилась». Не знаю почему, но в телефонных разговорах я более откровенен, даже груб, чем при личных встречах. Отчасти, полагаю, дело в том, что нельзя посмотреть собеседнику в глаза.
– Можно спросить, сколько лет детям миссис Денби?
– Сколько?.. Ну, шесть, восемь и одиннадцать.
– А какую книгу миссис Денби рекомендует читать им вслух?
– Это на ваше усмотрение, мистер Норт.
– Поблагодарите миссис Денби и передайте ей, что одного ребенка нельзя занять книгой больше чем на сорок минут. Советую приохотить их к игре со спичками.
– О-о!
Щелк.
– Мистер Норт? С вами говорит миссис Хью Каупертуэйт. Я дочь мистера Элдона Крейга.
Она сделала паузу, чтобы я вполне оценил оказанную мне честь. Я никогда не мог запомнить источников благосостояния моих нанимателей. И не помню сейчас, тем ли был известен мистер Крейг, что получал полдоллара всякий раз, когда захлопывалась дверь автомобиля-рефрижератора, или же тем, что получал десять центов всякий раз, когда мясник ставил у себя новый рулон оберточной бумаги.
– Да, мадам.
– Отец хотел бы выяснить, не возьметесь ли вы читать ему вслух Библию... Да, целиком. Он прочел ее одиннадцать раз и хотел бы знать, умеете ли вы читать быстро?.. Понимаете, он хотел бы превзойти свой рекорд скорости – по-моему, сорок восемь часов.
– Я подумаю, миссис Каупертуэйт.
– Если вы заинтересованы, он хотел бы знать, не согласитесь ли вы читать... на... особых условиях.
– На особых условиях?
– Да... Так сказать, со скидкой.
– Понимаю. При моей скорости это составит больше полутораста долларов. Сумма, что и говорить, значительная.
– Да. Отец еще просил узнать...
– Могу я сделать предложение, мадам?.. Я готов читать Ветхий завет по-древнееврейски. В древнееврейском нет гласных; там – только так называемые «придыхания». Это сократило бы время примерно на семь часов. Начетырнадцатьдолларовдешевле!
– Но он ничего не поймет, мистер Норт!
– Поймет или нет, какое это имеет значение, миссис Каупертуэйт? Мистер Крейг уже одиннадцать раз это слышал. На древнееврейском он услышит собственные слова Господа – так, как Он продиктовал их Моисею и пророкам. Кроме того, я могу читать Новый завет по-гречески. Греческий изобилует немыми дигаммами, энклитиками и пролегоменами. Ни одного слова лишнего, и цена будет снижена до ста сорока долларов.
