– Что вы там шепчете? – сердито спросила Ругфинкель. – Вы согласны с этими правилами? Они просты, и с ними должна справиться даже такая… э-э… провинциальная девушка, как вы. Комиссия учла объективные причины, по которым вы не получили должного воспитания. Хотя лично я считаю, что для невоспитанности не существует уважительных причин.
Миссис Ругфинкель пожевала бледные губы и сказала:
– Если не ошибаюсь, родители отказались от вас и сдали в какой-то захолустный космический приют?
Никки загнула сразу все пальцы на руке. Получился кулак.
Девушка прикрыла глаза, чтобы не видеть седую председательшу, и сказала:
– Мне не нужна такая стипендия – она нарушает мои права.
– Как? Вы отказываетесь от нашего подарка? От пяти миллионов долларов?! – поразился долговязый в сюртуке.
– Как? Такой пожилой человек не понимает такой простой вещи? – восхитилась Никки. – Подарок, обставленный условиями, – это подкуп или унижение, но не дар.
– Ваша наглость вредит не только вам, но и вашему другу Джерри Уолкеру, которому тоже нужна финансовая помощь, – проскрипела грымза. – Если вы не заботитесь о себе, подумайте о нём.
Никки фыркнула:
– Если меня выгонят из Колледжа за неуплату, то Джерри тоже уйдёт. Невзирая на вашу помощь.
– Добровольно уйти из такого престижного Колледжа? – нахмурилась Грымза.
– Это детские игры, – усмехнулась девушка. – Взрослым не понять.
– Мы всё понимаем… – сварливо протянул бритоухий старикашка, став похожим на таксу, страдающую запором. – У нас есть сведения, что две недели назад вы не ночевали в своей комнате. Можно узнать, где вы были, и поднять вопрос о вашей нравственности…
– Видимо, раньше вам встречались лишь очень покладистые сиротки… – Глаза Никки опасно прищурились. – Решили сунуть нос в мою личную жизнь? Попробуйте. Мой адвокат сдерёт с вас такую компенсацию за моральный ущерб, что это решит проблему платы за обучение!
Таксе наступили на хвост, и она злобно оскалилась.
Девушка обвела присутствующих презрительными синими глазами и веско сказала:
– Передайте тому, кто предложил мою кандидатуру для вашей комиссии. Он сообщит дальше – кому нужно. Сосредоточьтесь и запоминайте, он будет переспрашивать.
И Никки медленно произнесла:
– Меня подкупить ещё труднее, чем запугать. Я предупреждала тебя, но ты не внял. Я принимаю твой вызов – ты будешь разоблачён и проклят, мерзавец.
Комиссия, возмущённо или смущённо, снова переглянулась.
– Как вы смеете посылать оскорбительные сообщения незнакомому вам взрослому человеку, да ещё называя его на «ты»?! – воскликнула зубастая грымза.
– Мы с ним заочно хорошо знакомы. Буквально кровная близость.
– Я не понимаю… вы вовлекаете нас в какую-то шараду? – надменно сказала Ругфинкель, вздёрнув маленькую гордую голову.
Девушка встала во весь рост и сверху вниз посмотрела на председателя благотворительной комиссии.
– Конечно, не понимаете. Это взрослые игры – не для попечителей. Но уж с ролью почтового голубя вы должны справиться, мэм.
И Никки вышла из комнаты, аккуратно прикрыв дверь.
Лифт Главной башни устремился вниз вместе с хмурой Никки, и кабину затопило лёгкостью, граничащей с невесомостью.
Девушка спросила Робби:
– Ты узнал, что означают восемьдесят восемь фамилий?
– Нет.
– Поразительно! Я так верила в тебя.
– Ну, извини.
– Мне нужны не извинения, а результаты. Где ты застрял в своём анализе?
– Фу-ты, ну-ты, царь зверей! Я сейчас проверяю гипотезу, что эти восемьдесят восемь человек образовали виртуальное сообщество. Я нашёл в Сети двести пять тысяч сопоставимых сообществ и анализирую – нет ли там нашей компании. Но это трудно, так как большинство виртуальных сообществ – анонимные.
