Я не собирался отпирать клетку. Личный контакт с заключённым не был предусмотрен мною в первый день нашего тесного общения. О методиках допроса майор знал много, как бы не больше, чем о ведении военных действий. Так что, я решил воспользоваться этими знаниями. Заодно и потренируюсь в столь деликатном деле, потому что в то, что предлагала мне память майора, пыточная комната вообще не входила, и физические пытки фигурировали в странном, значительно урезанном виде.
Дерн занял позицию чуть сбоку, чтобы видеть и допрашиваемого, и следователя. Ну что же, в нём я, похоже, тоже не ошибся, методиками допросов виконт владел, и дурацких вопросов на тему: «А почему мы не открываем клетку?», – от него не поступало.
Я сидел, чтобы создать у заключённого иллюзию того, что он может меня подавить, глядя сверху вниз. Без жёстких методов это могло дать небольшое преимущество в плане того, что он откроется и ляпнет что-нибудь важное. Уго не был профессиональным шпионом или диверсантом и вряд ли мог рассчитывать на какие-то хитрости, которые помогут ему не выдать своих господ, потому что его не учили противостоять даже простой физической силе.
– Доброй ночи, мастер Уго, – наконец я прервал затянувшееся молчание. – Уже ведь ночь, знаете ли. Почему вы не спите? Не устали за день? Или, может быть, всё гораздо более банально, и у вас обычная бессонница?
– Судя по тому, как к тебе обращался тот напыщенный гроуменец, ты – ушедший от моих господ принц Бертран, – голос Уго был грубым и резким, похожим на карканье ворона. Высказавшись, он запрокинул голову и расхохотался. – Вот ведь как получилось, а. Ты единственный из кронпринцев, кого не коснулась отрава, честно спаиваемая остальным принцам нашими верными людьми. А всё почему? Потому что ты из постели в постель к своим шлюхам нырял постоянно и так часто их менял, что Бакфорд просто не знал, где тебя можно отловить в следующий раз. Вместо того чтобы постигать науку править, как любой уважающий себя наследник, ты предавался разврату. Кто бы мог подумать, что именно это тебя в конечном итоге и спасло, – добавил он задумчиво.
Всё верно, Уго думал, что это не секрет, ведь я не попался в ловушку и уже потерял страну. И хоть у захватчиков именно в Гроумене всё пошло не по плану, на конечный итог это не повлияло. Сейчас же в Уго говорило тщеславие. Он внутренне готовил себя к пыткам и, таким образом, пытался себя подбодрить. И всё бы ничего, вот только в живых оставался ещё один кронпринц, и как раз в стране, где господа Уго ещё не резвились. Я нахмурился, вспоминая несостоявшийся обед и неестественную бледность на лице принца Лазаля. Резко повернувшись к Дерну, который нахмурившись, должно быть, тоже просчитывал варианты для своего принца, я задал один единственный вопрос.
– Кто пробует пищу королевской семьи перед подачей на стол?
– Фаворит их высочеств лейтенант Айвас Грит, – медленно произнёс Дерн, я же уже вскочил со стула и бросился к выходу из подвала. За мной, гремя ключами, нёсся сам Дерн.
На лестнице мы столкнулись с Каустом. Оттолкнув его плечом, я побежал наверх через две ступени. Наверное, во мне проснулось некое предчувствие, но неспроста именно сегодня ночью Олия решилась на безумный шаг, скорее всего, завершившийся успехом, как только Грит выполнил бы свою основную миссию – лишить Вигарас наследника и деморализовать тем самым короля.
