Больше я не орала.
Бесполезно. Снаружи меня не услышат, а этого типа не тронут вопли, у него слишком масленый взгляд. Я надеялась, нас обыщут и отпустят. Вита, судя по всему, в такой переделке уже была – и с ней все в порядке, она даже снова в клуб пришла…
– Я не виновата, – все-таки заныла я, когда охранник начал расстегивать платье.
С Витой рядом происходило то же самое, что и со мной.
Я плакала, стоя лицом к стене, пока платье не соскользнуло к ногам.
– Повернись.
Я повернулась, а взгляд поднять не смогла. Прикрыла одной рукой грудь в роскошном и многообещающем лифчике Виолетты, и ладонью пах, зная, как просвечивает черное кружево.
В комнате не холодно, но я покрылась мурашками. Ощущала себя беззащитным манекеном в витрине нижнего белья. Я не стала грозить полицией и папой-прокурором, которого все равно нет. Так можно нарваться на проблемы серьезнее. Пусть лучше унизят и отпустят, чем убьют, чтобы избавиться от возможных проблем.
– Красивая девушка, – обшаривая меня взглядом, особенно его интересовала грудь, сильно поднятая пуш-апом, сказал хозяин клуба, и снова затянулся. – Зачем тебе торговать дурью? Для такой девушки найдется работа поинтересней.
– Я не торговала, – выдавила я, борясь с туманом от слез.
– Докажи, и отпущу. Я ведь не чудовище такую красотку обижать.
Я не поняла, издевается он или всерьез. Он медленно затянулся, рассматривая дрожащие губы и подбородок, и обернулся к секьюрити.
– Видел, кому продали? – босс обернулся к охраннику позади. – По камерам проверь, если здесь, выведи, хорошо вломи, и чтобы поняли за что. Не говори, что девки у нас.
Вновь глубокая затяжка. Похоже, он кайфует, меня рассматривая.
– Под платьем ничего нет, не соврала, – наконец сказал он. – А между сиськами что-нибудь прячешь?
Я опустила голову, снова заплакав. Волосы упали на лицо. Он просто издевается над нами, не нужен ему обыск – мужчина хочет, чтобы я сняла лифчик.
– Отпустите меня, – прошептала я, давясь слезами. – Вы больше никогда нас увидите…
Вита рыдала в голос. С нее белье пока не сорвали. Я не понимала, то ли ее очередь следующая, то ли я просто приглянулась главарю.
Я задам ей трепку, когда мы выберемся. Если…
– Шевелись, – кивнул он. – Или парни снимут.
С плачем я завела руки за спину и взялась за застежку, но расстегнуть не смогла. В руках слабость, колени дрожат. Я не могла раздеться в толпе мужчин – тем более, таких, понимая, к чему это приведет. За этим последуют приставания… Нас могут изнасиловать.
Колени такие слабые, что я едва стояла.
Взгляд этого человека стал глубже, он ждет, ждет представления. Ему не просто грудь хочется увидеть – ему нравится унижать. И, кажется, Вита это с самого начала понимала, устроив истерику, когда дошло, куда нас тащат и кто придет.
– Перестаньте, – пробормотала я.
– А как ты хотела? – усмехнулся он. – Чтобы на слово верили? Снимай, не ломайся. Увижу, что ничего не прячешь, так и быть – вали.
Во мне что-то дрогнуло. Надежда, наверное.
– Вы обещаете?
– Конечно.
Лицо ничего не выражало. Изощренно издевается или отпустит? Пальцы сами расстегнули застежку, я помедлила, переводя дух, а затем сбросила бретельки с плеч, накрыв голую грудь ладонями. Пустой лифчик упал к ногам. Под изучающим взглядом этого насекомого, сердце колотилось как сумасшедшее.
Они все смотрели на меня. Даже про Виту забыли.
– Отпустите нас, пожалуйста, – пьяная от страха и адреналина попросила я.
